Йоха. Ирина Щеглова

этому конец?! Не весь же век по колючей стерне шлепать! А солнце палит! Солнце!

      Почему ты так палишь, Солнце?

      …Молчит Великое Светило.

      Эй, поле, есть ли край у тебя?

      …Молчит поле. Только ветер гонит иссохшую пыль, да шуршит надрубленными стеблями. Вот и срезал дорожку! Куда идти? Где теперь весь остальной мир? Может и нет ничего, кроме этой серой, в комьях земли, да белесого раскаленного неба. Прямо пустыня какая-то!

      Шел себе, шел по лесной тропинке.… Эх, не зря старики сказывали, будто заколдованное оно – это поле. Хотел крюк срезать.… Попался, дурень! Солнце высоко. До ночи не доживу, ведь спалит, сожжет меня солнце, и ветер-суховей развеет мой прах по мертвому полю.

      Ни одного живого следа! Что ж тут, не ходит никто? Ну да, ходить-то некому… Постой-постой, а кто же это поле пашет? Кто его засевает? Кто урожай собирает? Видать, что никто тут ничего не пашет. Мертвая земля с пучками мертвой травы.

      Зачем я тебе, поле?

      Как же, ответит оно! Что я для него – Букашка на ладони. Мелочь! Даже помешать не могу… Э, нет! Помешать могу! Яму мне вырыть нечем, а вот траву сухую соберу и подожгу!

      Языки пламени пробегают змейками по жухлым травинам, лижут солому; она потрескивает, сворачивается, чернеет; а потом, седея, рассыпается в легкий пепел; и горячий ветер, раздувая пламя, носится с останками, кидает в лицо, забивает горло, слепит глаза. Нечем дышать! Себе же хуже сделал! Огненное кольцо сжимается и вот-вот проглотит. Прыгать надо! Рядом серая проплешина, там уже нечему гореть. Хрустят угольки под ногами. Выдержит ли подошва? Седые дымки парят над почвой, летающие искры норовят поджечь одежду.

      Голым и босым хочешь оставить меня, поле?

      Молчишь! Я ведь тебя раздел.

      – Эй! Путник! Беги скорее сюда!

      Человеческий голос! Откуда?! Здесь! Прыжки по горячей земле, тучи пыли и пепла, черное лицо и руки, тлеет рубаха, трещат волосы…

      Повозка в укатанной колее. Лохматая лошадка немного нервничает, боится запаха гари.

      – Залезай, а то сгоришь ненароком. – Возница маленький, коричневый, в длинном тулупе и меховой шапке, глаз не разглядеть: потерялись в многочисленных морщинках круглого лица.

      – Сейчас, сейчас! Спаситель мой! Видно, Бог тебя послал, чтобы не погибла зря христианская душа.

      – Хо-хо! Бог послал… Видно так. Только я своей дорогой ехал, а к тебе приехал. Айда теперь со мной, Путник.

      – А ты не Бес ли? Уж больно лицом черен!

      – Хо-хо! На себя посмотри! Не шайтан я и не ангел, человек, как и ты.

      – Прости, прости меня, Дедушка! С испугу я. Думал, конец мне пришел, заколдовало меня поле…

      Щелканье кнута, долгое молчание, мерная поступь лошадки, качается и скрипит телега. Ветер унес дальше дымную завесу, утихло все. Вдруг, из-под самого колеса с криком взлетела птица, и, взмахнув крыльями, медленно воспарила над сухой равниной. Поле-то живое!

      – Дедушка, нет ли у тебя воды? – Старик махнул кнутовищем:

      – Бурдюк под