Красотка (не)против мажора. Лилия Тимофеева

одними стариками.  Наша деревня большая, богатая, с хорошими домами, развитой инфраструктурой.  Отец работает начальником на угольном разрезе. Мы не бедствуем. И все было хорошо до недавнего времени…

      – Да что же ты будешь в городе делать, Лина?!  – орет папа. – Ты же умеешь только на сцене играть, командовать. Ну… еще пироги печь.

      Мамуля  моя редкой красоты и таланта женщина. Когда-то окончила театральный институт. Но на пути к славе встретила молодого настойчивого Гену и вышла замуж, поставив крест на карьере. Почти.  В деревне нашлась все же работа почти по специальности. Сразу после декрета мамулю пристроили завклубом, где она счастливо трудилась все эти годы.

      Мама на минуту отрывается от сборов и смотрит прямо на отца:

      – Напугал! Вся жизнь театр, а люди в ней актеры! Я замуж выйду и стану делать то, что всегда делала. Буду играть… на нервах мужа, разыгрывать ему сцены и  командовать им…

      – И его допечешь.…Удерет! – отвечает отец.

      – А как допеку, так пирогов напеку, буду прикармливать, чтоб не удрал. И вообще,  не все же такие как ты крокодилы,  Гена! – фыркает мама. – Уверена, есть на свете достойные мужчины, неспособные на предательство.

      Все, у мамули в очаровательной  головке созрел план. По ее мнению гениальный. По-моему – идиотский. Мне больше нравятся рассуждения отца. Он уйдет, а мы с мамой, дедом Егором и  бабушкой Степанидой (родителями отца)  останемся тут, в коттедже. Мамуля, по-прежнему, будет трудиться на культурном фронте, бабуля вести хозяйство, дед бездельничать, я окончу школу… Папа снова делает попытку:

      – Лика, ну неужели мы не сумеем прийти к компромиссу и решить небольшое недоразумение?!

      – Что?!! – мама едва не задыхается от злости. Ее огромные зеленые глаза гневно сверкают. – Надькин восьмимесячный живот ты считаешь маленьким недоразумением?!  И ведь вся деревня знала, кто отец, кроме меня. Гена, ты хоть сам понимаешь, что натворил?!

      Последние слова слышит бабушка Степанида. Она не выдержала, примчалась из кухни с поварешкой  в руках  и теперь виновато смотрит на невестку:

      – Гелька, ну не серчай ты так на Генку моего. С кем не бывает. Дело-то житейское.

      – Степанида Николаевна! – поворачивает к свекрови мама. – Вы уж определитесь, кого родили – крокодила Гену или Карлсона? Заделать ребенка своей     секретарше это – не дело житейское, а подлость! Все, конец! Я дочь предателю не оставлю. Яна, ты со мной?

      Мама старается держать себя в руках, но я понимаю, как ей тяжело. Бросить одну я ее не смогу. Соглашаюсь без тени сомнения:

      – Я с тобой, мам.

      Подхожу, чтобы взять чемоданы, но баба Степанида преграждает  мне путь:

      – Не пущу Янку в город!!! Там енти водятся… ну страшные такие…

      – Кто?! – мы с мамой дружно замираем и задаем вопрос хором.

      – Ну енти… Сейчас вспомню. А.. мажоры, вот!!! Уж больно эти мажоры до молодых девок охотчи! Мне Петровна рассказывала. А Янка у нас вон какая красавица.

      – Есть в кого! – гордо добавляет мама, поправляя белокурый локон.

       Мы с ней и, правда, очень похожи.

      Дед Егор задумчиво чешет затылок и спрашивает:

      – А шо за страшный зверь этот мажор, а? Внуча, объясни!

      Я улыбаюсь и отвечаю:

      – Мажор, дедушка, ну… это такой человек, которому не надо зарабатывать на жизнь. Он живет в свое удовольствие,  спит, сколько хочет, ест, что пожелает, тусит с друзьями в клубах.

      Дедуля внимательно слушает меня, а потом восклицает:

      – Мне ведь тоже работать не надо, пенсия. Сплю до обеду, ем, что живот треба, вона сала с картохой натрескался. А вечером с Никитой Дмитриевичем и Васькой Рыжим по стакану самогоночки на грудь принимаем. Аккурат возле клуба!  Выходит я и есть мажор, внуча!!!

      Дед гордо задирает нос вверх.

      – Бухарик ты, а не мажор!!! Тебе б для мозгу тренажер! – возмущается бабуля и пытается стукнуть мужа половником по лбу.

      – Нет, мажор! – упирается дед.  Ему явно нравится незнакомое "заграничное" слово. – Мажор, сказал!   И друганы мои, Никитка с Васькой,  тоже мажоры!! А они и знать об этом не знают, надобно позвонить…

      Но сделать звонок дедуля не успевает. Трещит мамин мобильник. Она отвечает на вызов и обращается ко мне:

      – Яна, такси подъехало.

      – Хорошо, мам. Я мигом.

      Накидываю на плечи ветровку. Обнимаю бабушку и дедушку. Даю обещание:

      – Я буду приезжать. Каждый выходной. Уже в эту субботу увидимся, ба. Обещай, что не будешь плакать…

      …Мама уже на улице. Она прощаться ни с кем не стала. Прошла мимо отца, даже не взглянув. Я тоже  зла на него, но так не могу. Папка все-таки. Но обнять ему себя не даю. Отец опускает руки, у него взгляд побитой собаки.

      – Ну что ты хочешь, папа? Чтобы я сделала вид, что все норм? – спрашиваю я.

      – Хочу, чтобы ты… поняла и простила!

      – Я постараюсь, пап. Пока…

      – Подожди,