Работа для рыжих. Юлия Фирсанова

что трактирщица убедилась: ее кровиночку, попользовавшись и обобрав, никто на произвол судьбы бросать не собирается, намерения у Кейра серьезные, и мужик он, внушающий доверие, состоятельный. В этом я не преминула еще раз заверить мамашу. Дескать, подъемные у молодых будут неплохие.

      Телохранитель все еще пытался слабо отбрыкиваться, но слишком слабо, чтобы счесть попытку сопротивления чем-то большим, чем ритуал усмирения чуткой зверушки по кличке совесть. Заручившись моим клятвенным обещанием скоро нанести визит и обещанием Гиза беречь меня как зеницу ока, Кейр успокоился окончательно и полностью сосредоточился на планировании совместного обустройства трактирного хозяйства с красавицей Алльзой. Мама и дочка дружно включились в процесс, да так активно, что и я, и маячивший на периферии братец Кейровой избранницы почувствовали себя лишними. Тот в затылке почесал да на кухню подался, я думала последовать его примеру и попросить чего-нибудь на завтрак, но в залу влетел Фаль.

      Малютка-шпион, развлекавшийся ночной слежкой за летунами, спал так крепко, что даже не высунул носа из гнездышка на стуле, когда мы болтали с Кизом, одевались и уходили.

      Теперь сильф имел вид заспанный и слегка обалделый. Он добрался до моего плеча, тяжело плюхнулся на посадочную площадку и сообщил:

      – Оса, а тебя обворовали!

      – Чего-о-о? – удивленно переспросила я.

      – Пришла какая-то тетка, схватила со стола дуделочку Фокмы и убежала, – задумчиво поведал сильф, поведя крылышками.

      – Клептоманка? – выдвинула я самую примитивную версию, не особенно расстроившись из-за потери.

      Отвлекшись от строительства бизнес-плана, Кейр включился в разговор, наскоро объяснив собеседницам суть того, что мне одна птичка напела на ушко.

      – Да кто бы мог? У нас воров на селе нет, – засомневалась старая трактирщица. – Может, птичка напутала чего…

      Фаль понял вопрос буквально и описал:

      – Тетка толстая, коса у нее черная вокруг головы обвязана и булавками с круглыми зелеными камешками подколота. А платье вроде и новое, а грязное, в разводах.

      После дословного цитирования описания особых примет опасной преступницы Алльза выпалила, не задумываясь:

      – Мера! Только у нее такие заколки и платье в соках трав, стирай, не стирай, не выводятся пятна! Но дудка-то ей зачем?

      И тут из приоткрытого окна, откуда доносились по большей части лишь птичьи трели, лай и беканье-меканье разной скотины, послышалось дикое завывание, запросто перекрывшее по силе утренний клич: «Не пущу-у-у!» Звучало оно, правда, попроще, всего лишь:

      – А-А-А-А-В-В-А-А!

      – Мера голосит, – с ходу опознала старушка и заохала: – Уж не двинулась ли умом, болезная, как Иррзу схоронили, она сама не своя стала.

      – Ну пошли глянем, – предложила я, заинтригованная происходящим и очень рассчитывающая на то, что в моих силах отключить живую пожарную сирену. А звук-то все приближался и не думал смолкать!

      На