Алмазное сердце. Ирина Шевченко

Это чтобы к ней не приставали с разговорами?

      – И с разговорами тоже, – усмехнулась красавица.

      Нет, это однозначно не то, что я могла бы рассказать Джеду. Близилось время встречи, а я так и не нашла, чем можно было бы порадовать влюбленного мужчину…

      Джед

      Что меня порадовало бы, так это если бы Сана-Милисента сообщила, что завтра вечером все семейство Солсети приглашено на ужин к соседям, слугам дали выходной, а шкатулка Виктории, в которой хранятся опрометчивые послания дэя Роджера, будет стоять на подоконнике распахнутого окна ее спальни. О шкатулке я знал от Лен-Леррона, о расположении спальни – от Милисенты, и, увы, это была единственная полезная информация, которую мне удалось от нее получить.

      – Боюсь, что ничем не смогу вам помочь, дэй Джед, – вздохнула моя юная поверенная.

      – Не говорите так, Сана, вы уже помогаете мне, – с жаром уверил ее я. – Для меня счастье общаться с кем-то, кто видит ее каждый день, говорит с нею. А большего мне пока и не нужно…

      – Правда? Вы готовы удовлетвориться малым?

      – А что мне еще остается? – вопросил я уныло.

      – Если бы вы хотели, я могла бы представить вас дэйне баронессе как старого знакомого, и вы стали бы бывать на вилле.

      Этот вариант я держал на крайний случай.

      – Не стоит. Дэйна Агата – мать покойного мужа Виктории, и при ней мне будет неудобно. Понимаете? Я бы предпочел встречу в другом месте…

      – Хотите, чтобы я помогла организовать вам свидание? – Смущение Милисенты мешалось с восторгом от возможной авантюры.

      Пришлось ее разочаровать:

      – Нет-нет, я не об этом. Возможно, какой-нибудь прием, куда я смог бы попасть. Или театр. Здесь же есть театр?

      – Да, есть. Но местная труппа не пользуется успехом, а о гастролях пока не слышно.

      – Жаль.

      Разговор исчерпал себя, но мне не хотелось отпускать девушку: нужно было укрепить ее расположение ко мне, а потому я осторожно перевел тему с Виктории на саму Милисенту. Обычно подобные девицы общительны и с удовольствием рассказывают о себе, но Сана меня удивила.

      – Мне нечего рассказать. Жила, училась. Теперь работаю здесь.

      – А ваша семья?

      – Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой…

      Лисанна

      – Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой…

      Я говорила о родителях Милисенты, а не о своих, и, как в детстве, скрестила пальцы за спиной, чтобы моя ложь не обернулась правдой.

      Мама действительно умерла, еще при родах. А отец жив и, надеюсь, здоров. Бедный папочка! Как он, наверное, расстроен из-за моего побега. Я оставила ему письмо, написала, что теперь сама стану устраивать свою жизнь и чтобы он не искал меня. А теперь жалела о той резкости. Нужно было бы написать ему еще, сообщить, что у меня все хорошо, что я живу в приличном доме и ни в чем не нуждаюсь. Но я боялась, что по письму он сможет меня отыскать.

      – Простите, Сана, – смутился Джед, когда я умолкла, отвлекшись на эти размышления. – Должно