Колдовской круг. Сергей Пономаренко

с мизерной зарплатой!»

      – Без проблем, но я буду стараться показать себя с лучшей стороны.

      Оливия неприятно сощурилась, ее глаза превратились в узенькие щелочки – она уловила в моих словах скрытую иронию.

      – Рассчитываю на это. Поднимитесь на второй этаж, комната номер тринадцать, информационный отдел. Спросите Валентину Васильевну, она будет вашим непосредственным начальником. Сегодня дооформите документы в отделе кадров и получите пропуск, чтобы меня больше не тревожили с проходной. Все, вы свободны. – И Оливия уткнулась в экран монитора.

      Несмотря на прохладное отношение, она мне понравилась. Чувствовалось, что она умница и прирожденный руководитель: сразу поняла, что мое появление имеет какую-то подоплеку, и не стала скрывать своего негативного отношения к этому. Ничего удивительного: ей нужны работающие, а не числящиеся. Обычно при первом знакомстве я мысленно наделяю человека прозвищем, а тут ничего в голову не приходило. Похоже, она та еще штучка, «вещь в себе». Когда я вернулась в вестибюль, Кузьминична, как я и ожидала, устроила мне допрос:

      – Ну, как тебя встретила Оливия?

      Но мне это было на руку: можно, в свою очередь, задать интересующие меня вопросы.

      – Нормально. Дифирамбов не пела, обещала загрузить работой под завязку.

      – Оливия строга, но справедлива. Михаил Иванович был добряк, в основном она поддерживала дисциплину.

      – Чересчур строга, – вздохнула гардеробщица Геннадьевна.

      – Кузьминична, вы сказали, что прежнего директора убили?

      – Вначале думали, что самоубийство, вот только зачем Ивановичу было лезть в петлю, и тем более здесь? Утром Оливия сообщила, что помогли ему, бедолашному, и все встало на свои места.

      – Не понимаю, что встало на свои места?

      – Не было у него причины порывать с жизнью. Все у него было хорошо, с какой стороны ни посмотри. Он лет десять как разведен был, и вот у него с Оливией роман стал налаживаться, она тоже разведенка. Весь такой окрыленный ходил, и Оливия перестала после работы задерживаться. Они всегда вместе уезжали, как голубки.

      – Что-то я не заметила, чтобы она сильно переживала, – непроизвольно вырвалось у меня.

      – Оливия сильная женщина и умеет держать себя в руках. Когда это произошло с Ивановичем, то ей так плохо стало, что «скорую» вызывали. На ней лица не было, бледная как смерть.

      – А я вот что скажу… – вмешалась гардеробщица, но тут в коридоре громко хлопнула дверь.

      – Атас! Оливия идет! – Геннадьевна изменилась в лице и сразу юркнула на свое место.

      Мне тоже было ни к чему, чтобы она меня застала здесь праздно болтающей, так что я быстро поднялась по лестнице на второй этаж.

      «Атас!» – слово из детства, так мальчишки сообщали об опасности. И тут мне показалось, что это слово подходит для прозвища Оливии. Но почему с Оливией у меня ассоциируется опасность? И какое у нее редкое для наших краев имя! Не иначе как древнеримское или древнегреческое.

      Информационный отдел представлял собой огромную комнату, разделенную на две