Свирель Гангмара. Виктор Ночкин

воскликнула Мона. – И книга любимая твоя, она же тут лежала, я точно помню… Эта, с картинками.

      – Книга… ну, понимаешь…. даже не знаю, как сказать…

      – Неужели ты ее продал?

      – Ну, да… Да, продал, конечно, почему бы и нет? – с готовностью ухватился за слова дочери Лукас. – Я ж эту книгу всю изучил вдоль и поперек, картинки, то есть, изучил… наброски, какие хотел, уже сделал. А тут такое дело, человек много лет ее искал… Видишь, как хорошо заплатил!

      – Да, но…

      – Вот я и подумал, деньги еще понадобятся, – торопливо продолжал Лукас, – прочесть-то книгу я все равно не могу! А человеку пригодится. Он так обрадовался, когда книгу увидел.

      Мона опять поверила отцу. Грустно взглянула на разбросанные по столу монеты и, ничего не сказав, вышла из комнаты. Отец облегченно вздохнул, радуясь, что неприятный разговор закончен. Больше он к этой теме уже никогда не возвращался.

      Глава 8

      Наутро Свен, позавтракав под брюзжание матери, поплелся в кузницу. Работа не хуже и не лучше другой… да что там, паршивая, честно сказать, работа – но на многое ли может рассчитывать смышленый предприимчивый парень в захолустье? Свен считал себя очень смышленым и очень предприимчивым.

      Кузнец, как обычно хмурый, встретил кивком. Пока Свен переодевался, Мейдер угрюмо бурчал что-то под нос, с дребезжанием перебирал инструменты и зевал. Потом отошел в угол к черной доске, где мелом были обозначены заказы. Писать мастер не умел, и обходился какими-то значками собственного изобретения, в которых никто, кроме него, не мог разобраться. Свен как-то предложил хозяину вести записи, но, получив суровую отповедь, больше с этим не лез. Кузнецу, похоже, нравились собственные закорючки, ему доставляло удовольствие, что никто другой – даже самый грамотный-преграмотный – не разберется в его каракулях. Вот и сейчас Мейдер долго водил по доске заскорузлым пальцем и, наконец, выбрал:

      – Партия гвоздей! Две тысячи штук!

      Потом, покосившись на Свена, уже раздувавшего мехи, сердито буркнул:

      – Ровней качай! Ровней! Не дергай! Пока мехи раздувать как следует не научишься, в молотобойцы не перейдешь.

      Свен молча продолжал трудиться. Как же, в молотобойцы! Молотобойцем у мастера Мейдера старший сын, а там и младшенький, глядишь, подрастет… Так что в кузнице Свену карьеры не сделать. Да и то сказать – карьеру… В кузнице-то. Нет, Свен – парень с головой! Он может рассчитывать на большее.

      Мастер уже выбрал стальные прутья для заготовок, а его младший сын принялся таскать воду в чан, когда у входа в кузницу зацокали копыта и послышались голоса. Кузнец вышел наружу, потом сунул голову в дверь и велел Свену:

      – Погоди, не раздувай! Сейчас вот, подкуем лошадь господину солдату, тогда за гвозди возьмемся…

      Работа ненадолго откладывалась, и Свен вышел поглядеть на заказчика. Оказалось, к мастеру Мейдеру пожаловал начальник стражи, а подковать требовалось жеребца, принадлежащего латнику самого сенешаля. Солдат, рослый статный парень в синем плаще поверх доспехов, держался очень гордо