Rusкая чурка. Сергей Соколкин

врывающимися в небо золотыми стрелообразными головками-наконечниками колокольни и самой церкви, помчалась вниз по узкой Николоямской улочке мимо старинного здания Рогожской полицейской части с пожарной вышкой-каланчой, приближаясь к Садовому кольцу. Поднырнула под мост эстакады и направилась мимо старинных, с подновленной лепниной, особняков, отданных под банки, рестораны и различные деньгозарабатывающие представительства, к великолепной громаде сталинского ампира. Проскочив высотку на Котельнической и опять повернув направо под Большой Устьинский, кажется, мост, гордость немецкого автопрома с длинноногой гордостью московского банкира в чреве, поплыла вдоль кованого парапета Москвы-реки, рядом с разрушенным и непонятно как перестраиваемым, как и сама наша страна, зданием гостиницы «Россия». Ехать, вернее, пробиваться сквозь уплотнившиеся потоки сверкающих, сияющих и сигналящих членовозов стало труднее. Тем более что почти в каждом из них были свои начинки из отечественных и даже импортных гордостей и гордостаев. Но пока еще можно. Показались величественные башни и стены старого Кремля. Изящная, зажженная еще отцом Ивана Грозного, Василием Третьим, свеча колокольни Ивана Великого освещала и золотила облака, проплывающие над Москвой, словно посылая с ними свое благословение всем городам и весям государства Московского… Впереди, чуть левее, мелькнул новодельный облик храма Христа Спасителя, напоминающего своей белизной огромное, придавленное к земле, но пытающееся взлететь тяжелое облако.

      – Ну, ладно, Алиночка, хватит, ну, прости дурака. Куда ехать-то?

      – На Кутузовский, – все еще дулась, демонстративно прикрывая глаза девушка.

      – Ну Алинка… Перебор уже… Ты же видишь, другой бы убил, а я сам голову под топор кладу. Точнее, под твою туфлю, под твою шикарную ножку… Или между… Вот достойная смерть… Приятная… – Прощенный Петя, перегнувшись через спинку сиденья, восстанавливал свою, мужскую, справедливость.

      – Ты что, обалдел, убери руку, смотри на дорогу, а то сейчас врежемся куда-нибудь. Будет тебе и достойная и приятная… Смотри на дорогу! Убью… Убер-р-р-и!!! Балбес… Ха-ха.

      «БМВ» уже проезжал корпуса бывшей Ленинки. И с ее строгих серых стен на Алину безразлично взирали каменными лицами тени великих писателей и мыслителей прошлого, кого-то из них она даже узнала и даже где-то в глубине души поздоровалась, сказав: «Привет, как жизнь?!» И опять закрыла глаза.

      Мимо дорогого салона автомобиля, словно мимо Пупа Земли, временно обосновавшегося на Воздвиженке, пролетело административное серо-зеленое здание, принадлежащее, судя по вывеске, Государственной думе, с неизменным милиционером, обкуривающим вход и, видимо, так защищающим его от нечистой силы. Потом показался Дом дружбы народов, напоминающий небольшую, серого цвета крепость, с арочными проемами окон и дверей и большими, круглыми, почти боевыми башнями на фасаде, венчающимися зубчатой оградой (вероятно, и дружба должна быть с кулаками). Слева, как корабль, вклинившись между Старым и Новым Арбатами, качался на волнах ресторанной