Комонс II. Игра по чужим правилам. Борис Батыршин

жары откинут, мы летим по Садовому. Волосы Карменситы развеваются по ветру, и мы невольно ощущаем себя персонажами с картины Пименова «Новая Москва». Вернее, только я ощущаю – вряд ли Кармен знакома с этим шедевром соцреализма, у неё здесь, в Союзе, несколько иные интересы…

      Около киоска с мороженым прошу остановить. Карменсита послушно тормозит, и я неловко вылезаю наружу – рука на перевязи и боль в боку, остро отдающаяся при всяком движении делают меня до отвращения неуклюжим.

      Сую продавщице смятую трёшку, получаю сдачу и через несколько секунд я снова в машине, рядом с моей «телохранительницей».

      Небольшая коробка с аляповатым рисунком холодит колени даже сквозь ткань брюк.

      Карменсита скашивает глаз на покупку и трогает с места.

      – Мороженое?

      – Торт-мороженое. – говорю.

      – А по какому случаю пир?

      – Не поверишь – всё детство смотрел на эти тортики сквозь стекло киосков «Мороженое», но так ни разу и не попробовал, обходился обыкновенными пломбирами и эскимо. А потом они как-то разом исчезли из продажи, а то, что появилось уже потом, в девяностых – все эти большие банки от разнообразных «Баскин-Робинсов» меня уже мало интересовали. И вот, здесь – решил, наконец, попробовать…

      На Ленинский мы не поехали – стоит ли травмировать бабушку видом моей скособоченной фигуры и синюшного бока? Решено пока поселить меня на конспиративной квартире, под присмотром всё той же Кармен – похоже, она окончательно превращается в моего личного опекуна и телохранителя. Одноклассники пробудут в совхозе ещё неделю, и этого времени мне должно хватить, чтобы худо-бедно встать на ноги.

      Так что торт-мороженое решено уничтожить под кофе, который Карменсита варит просто потрясающе. Запас кофейных зёрен нескольких сортов, как зелёных, так и обжаренных, обнаруживается на кухне, вместе с антикварной ручной мельницей и электрической жаровней, полной белого кварцевого песка. Пока Кармен священнодействует с обжаркой и помолом зёрен, набираю номер, который вручил мне при последней нашей встрече дядя Костя. Генерал сначала задаёт дежурные вопросы о моих рёбрах и плече (ты смотри, уже в курсе! Впрочем, странно, будь оно иначе…), интересуется, как мы доехали. И сообщает, что будет на квартире в восемнадцать-ноль-ноль, ждите. Нам же велено пока отдыхать, приводить себя в порядок и не высовываться. И мы послушно следуем приказу – Карменсита, сноровисто поправив стягивающую повязку у мня на боку (решительно, эта девчонка умеет всё!) наполнила из турок фарфоровые чашечки, я же открываю картонную коробку – тортик уже начал оплывать на дневной жаре – и мы приступаем к празднеству желудка и вкусовых пупырышек.

      1979 г., июнь,

      Москва.

      Вечер подведенных итогов.

      Двадцать часов десять минут. Мы плотно поужинали снедью из большого пакета, собранного для генерала в буфете для старшего состава на Лубянке (номенклатурных привилегий никто не отменял!) и теперь сидели на кухне. Карменсита, погремела посудой и удалилась, плотно прикрыв за