Гвардия тревоги. Екатерина Мурашова

сочетается, – проворчала Александра Сергеевна (по убеждениям она была монархистка), но в конце концов согласилась с сыном и внуком и даже попыталась дополнить Димин наряд шелковым шейным платком и старинными серебряными запонками с черными агатами. Неконфликтный по природе, Дима всегда искал компромисс – от платка ему удалось отвертеться, зато на запонки он спокойно согласился – все равно их под пиджаком не видно.

      – Папа, тебе не обязательно меня провожать, – сказал Дима. – Я тебя там как-то не представляю.

      – Ты знаешь, я тоже, – благодарно кивнул отец.

      – Мы с Фаиной могли бы… – начала Александра Сергеевна, взглянула на внука и замолчала, не закончив фразы.

      – Я вам все подробно расскажу, – пообещал Дима, пряча глаза и обращаясь к болонке. Фаина облизнулась в предвкушении.

      Голубую лилию бабушка выбрала из цветов, которые стояли у нее в комнате в хрустальной вазе.

      – Зачем? Я же не первоклашка, – попытался воспротивиться Дима. – Кому я ее подарю? У меня даже классный руководитель мужчина…

      – Цветы всегда уместны, – загадочно сказала бабушка.

      Дима покорно кивнул и обхватил горячей ладонью прохладный упругий стебель.

      Перед входом в подворотню Дима остановился и с полминуты боролся с собой – так ему хотелось повернуть назад и уйти. Родители с детьми, которым его застывшая фигура мешала пройти, оглядывались с неудовольствием.

      Неожиданно один из первоклашек, которого целеустремленно тащила за руку яркая, энергичная восточная мать, остановился, упершись крепкими ножками в асфальт, и внимательно глянул на Диму темными глазенками.

      – Не бойся, большой мальчик, – тихо сказал он. – Все будет хорошо, – и добавил: – Видишь, я сам боюсь…

      – И ты не бойся, – с готовностью улыбнулся малышу Дима. – Если кто обидит, обращайся сразу ко мне.

      – Спасибо, – вежливо кивнул малыш и скрылся в толпе, которая всасывалась в подворотню, как конфетти в пылесос.

      В школьном дворе у Димы почти сразу закружилась голова. В толпе он всегда чувствовал себя так, словно тонет в болоте. Ноги сделались ватными. Голоса звучали, как размеренное кваканье. От огромных букетов пахло холодной водой.

      Дима поискал глазами и быстро нашел спасительный выход. С трудом протиснулся к пожарной лестнице, перекинул сумку через плечо, взял лилию в зубы… Несколько стоящих поблизости людей взглянули с удивлением («Что ему там понадобилось?!»), но тут же, занятые своим, перестали его замечать. Дима вполне удобно уселся на перекладине, повесил сумку на крюк и уже не без удовольствия стал наблюдать за происходящим.

      К микрофону, установленному на свободном пятачке, под стойкой с баскетбольной корзиной, по очереди подходили разные люди и говорили дежурные, но вполне доброжелательные слова. Когда начались номера художественной самодеятельности, Дима прищурился и попытался отыскать-таки свой класс. Через некоторое время он заметил табличку с надписью и тут же увидел круглолицую девочку, которая