Смерть на шестерых. Майк Гелприн

не заберу.

      – Всех нас?

      – Всех.

      – Ну, ты и тварь, – едва не с восхищением протянул Бабич. – Ну, ты и сука, гадом буду. Ты…

      – Заткнись, – резко прервал Докучаев и пружинисто поднялся. – Отойдем, – повернулся он к Смерти. – Поговорить надо.

      Смерть поднялась вслед. Докучаев был ей по плечо. Отмахивая рукой, он решительно пошагал к лесу. Метрах в двадцати от костра остановился. Смерть обогнула Докучаева, развернулась к нему лицом.

      – Дело сделать позволишь? – глухо спросил Докучаев.

      Смерть помялась, переступила с ноги на ногу, балахон черной тенью мотнулся в мертвенном свете ущербной луны.

      – Как получится, – тихо сказала Смерть. – Мне неведомо, как оно выйдет.

      – Неведомо? – удивился Докучаев. – Даже тебе?

      Смерть кивнула.

      – По-разному бывает, – уклончиво ответила она.

      – Позволь, а? – Твердый до сих пор голос Докучаева стал просительным, едва не умоляющим. – Подорвем рельсы, и все, и сразу заберешь, а? Пожалуйста, прошу тебя. Договорились?

      Смерть молчала. Вместе с ней молчал и Докучаев, ждал.

      – Я постараюсь, – едва слышно сказала, наконец, Смерть. – Постараюсь потянуть.

      У Докучаева, мужика жизнью битого, крученного, с младенчества не плакавшего, на глаза внезапно навернулись слезы.

      – Спасибо, – выдохнул он и поклонился в пояс, как давеча Лабань. – Спасибо тебе.

      К костру вернулся хмурый, сосредоточенный. Уселся на прежнее место, оглянулся – Смерти видно не было.

      – О чем базар был, начальник? – Бабич по-прежнему прижимал к себе Янку.

      – Командир, – механически поправил Докучаев. – Начальники в кабинетах сидят. Ты… – Он осекся, закашлялся – одергивать бывшего уголовника в сложившейся ситуации было, по крайней мере, нелепо. – Договорились мы, – обвел глазами группу Докучаев.

      – О чем? – быстро спросил Миронов. – Она от нас отстанет?

      Докучаев хмыкнул, потянулся к костру, выудил из золы картофелину.