Недо. Алексей Слаповский

месяца съехала.

      – Вредная бабушка?

      – Да не то чтобы… Условие было – я сама питаюсь, отдельно, а ее продуктов не трогаю. Съехала на этом. Суп сварит и в кастрюльке внутри черточку сделает, чтобы я не отлила. Или начинает холодильник проверять, вынимает все и осматривает, на ладошке взвешивает, а сама на меня смотрит. Любому надоест. И я ушла, и… Ну и все в этом духе.

      – Я смотрю, у тебя уже много чего было, – сказал Грошев. – А я думал, совсем зеленая, тебе сколько – восемнадцать, девятнадцать?

      – Двадцать два уже. Но паспорт всегда спрашивают, когда сигареты покупаю. Я в мать, она долго молодой казалась. Но не очень красивая была, как и я тоже. А с тридцати вдруг повело – была тощая, стала стройная, а подруги многие растолстели. И лицо получшело. После тридцати меня родила, другие от родов хуже становятся, а она совсем зацвела. С тридцати до сорока у нее прямо звездная жизнь была. И с работой все в порядке, и с мужчинами, квартиру купила…

      – А отец? Отец был какой-то?

      – Какой-то был. Женатый, двое детей. Правда, семью бросил потом.

      – Ушел к твоей маме?

      – Нет, к другой женщине. Я его видела всего раза два. Поговорили немного: как дела, как что. Я его отцом даже не почувствовала, чужой мужик совсем. Смешно.

      – И не помогал, никаких алиментов?

      – Откуда? Две семьи, у него и на себя-то не хватало.

      Юна взяла сигарету, встала.

      – Кури здесь, – разрешил Грошев. – Я тоже, потом проветрим.

      Он налил еще по одной, чтобы закурить было приятней.

      Достал вторую бутылку:

      – Не против?

      – Все равно не спим.

      Выпили, закурили, посидели молча.

      Грошева наконец немного отпустило.

      Хватит себя грызть, думал он. Ты приютил несчастную девушку, и это хорошо весьма. Девушка размякла душой, и это тоже хорошо.

      Она – типичная жертва. По всему видно. Свои беды принимает как должное. И это не стоицизм, не мужество, это спасительная эмоциональная тупость. Что всему их поколению свойственно.

      – Да, – сказал он, – непростая жизнь у тебя была, Юнона!

      Он выговорил ее имя с лукавой улыбкой. Будто шутливо уличил.

      Юна отреагировала равнодушно:

      – Мать так назвала, но мне полное имя не нравится.

      – Она «Юнону и Авось» любила? В Москву ездила смотреть, или к вам приезжали?

      – Кто?

      – Спектакль.

      – А, ну да, какой-то театр что-то такое играл, мне говорили. Нет, просто древняя богиня такая была, матери это имя всегда нравилось. А я, когда полностью называю, все почему-то считают, что это имя ненастоящее или что я проститутка.

      – Логично. Проститутки любят необычные имена брать.

      – А ты откуда знаешь?

      – Профессия такая. Пишу книги, должен многое знать о жизни.

      – Серьезно? И в магазинах продают? И в интернете ты есть? А как твоя фамилия? Извини, – спохватилась Юна и объяснила: – Мне только твое имя-отчество сказали.

      – Грошев моя фамилия, но в магазинах не продают. Я еще своих книг не издал. Не спешу.

      – А