Таинственное наследство (сборник). Понсон дю Террайль

покачал головой.

      – Нет, – сказал он, – не видать мне больше ни солнца, ни Франции… Еще несколько часов такого ужасного мороза, и я умру!

      – Арман! Господин полковник! – воскликнули в один голос капитан и гусар.

      – Я умираю от холода, – прошептал полковник с печальной улыбкой, – от холода и сна.

      Голова его начинала склоняться на грудь, и мало-помалу им овладевало непреодолимое оцепенение, от которого погибло столько благородных людей во время этого печального бегства из России. Полковник сделал над собой громадное усилие и сказал, порывисто откинувшись назад:

      – Нет, нет, нельзя еще засыпать, нужно подумать об оставшихся там. – И он устремил свой взгляд по направлению к Франции.

      – Друзья мои, – продолжал он, обращаясь к преданному солдату и к капитану, – оба вы, без сомнения, переживете меня и сохраните память обо мне. Выслушайте же мою последнюю волю: я поручаю вам мою жену и моего ребенка.

      И снова, протянув руку Фелипоне, он продолжал:

      – Я оставил там. в нашей милой Фракции, девятнадцатилетнюю жену и новорожденного ребенка. Жена будет, может быть, скоро вдовой, а ребенок осиротеет.

      – Арман! Арман! – сказал капитан. – Не говори таких вещей, ты будешь жив!

      – О, мне самому хочется еще пожить! – воскликнул он. – Пожить, чтобы вновь увидеть их обоих!

      Взор полковника при таких словах засветился надеждой и горячей любовью.

      – Но, – продолжал он с грустной улыбкой, – я могу ведь умереть, и тогда вдове и сироте нужны будут покровители.

      – О, полковник! – воскликнул Бастиан. – Вы знаете, что, если бы с вами случилось несчастье, ваш гусар отдал бы всю свою жизнь до последней капли крови за вашу жену и вашего ребенка.

      – Спасибо! – сказал полковник. – Я надеюсь на тебя. – Потом он взглянул на итальянца и прибавил: – А ты что скажешь, мой старый товарищ, мой брат и друг?..

      Капитан вздрогнул, и на лице его промелькнула тень. Казалось, что последние слова полковника вызвали у него какие-то далекие воспоминания.

      – Ты только что сказал, Арман, – отвечал он, – что я твой товарищ, твой друг и брат!

      – Ну, так если я умру, ты будешь опорой моей жене и отцом моему ребенку.

      Лицо капитана вспыхнуло, но полковник не заметил этого и продолжал:

      – Я знаю, что ты любил Елену, и мы предоставили ей выбор между нами. Я был счастливее тебя: сердце ее избрало меня, и я благодарен тебе за то, что ты перенес эту жертву и остался другом бывшего соперника.

      Капитан опустил глаза. Яркий румянец его лица сменился матовой бледностью, и если бы полковник был в спокойном состоянии и не чувствовал физических и нравственных страданий, он понял бы, что в терзавшемся воспоминаниями сердце итальянца происходит жестокая борьба.

      – Если я умру, – продолжал полковник, – ты женишься на ней. Вот, возьми… – С этими словами он расстегнул мундир и подал Фелипоне запечатанный конверт.

      – Это мое завещание, – сказал он, – я написал его под