Мой дом на колёсах (сборник). Наталья Дурова

доверчиво прикоснулся к ней своим лаковым носиком и жарко задышал.

      – Хочешь пить! А где же вода?

      – Ему уже это не нужно… – вздохнула ветврач. Она вдруг показалась мне озабоченной, усталой. – Пойдёмте. Жаль, но что поделаешь!

      – Как это – не нужно! Он же просит, просит…

      – Ему помочь трудно. Но он должен помочь питону!

      Змея, растянувшаяся, как пожарный шланг, была страшна в своей дремучей силе и отвратительности.

      – Питон должен вот-вот полинять, сбросить шкурку.

      О, я знаю, как раздеваются питоны. Будто раздваиваются, снимая с себя шкуру, как чулок.

      – Доктор, помогите!

      – Что с вами?

      – Не мне, а Бемби. Я заплачу за него деньги, я сделаю всё, только чтобы он не стал живым завтраком.

      – Вы же дрессировщица!

      – А вы ветврач. Вы должны быть доброй. Ну пожалуйста, прошу вас! Разве можно губить красоту? Доктор!

      Из тазика от рыбы я зачерпнула ладошкой воды. Невкусная, пахнущая рыбой, она доставила Бемби такое удовольствие, что звонкое, как капель, причмокивание заставило нас с ветврачом переглянуться.

      – Уговорили. Из-за вас совершаю преступление по должности. Но как же мне его вам оформить?

      – Как члена моей семьи.

      – Знаю! Это для сердца, а вот для бухгалтерии… Кем он был? Живым завтраком? Кем он стал, раз он списан на корм?

      – Живым, весомым доказательством вашей доброты, доктора из санатория зверей и птиц – зообазы на Планерной!

      – Так. Правильно! Вы мне подсказали: заплатите за живой вес. Ну а теперь ему нужен ремонт. Он так хорош, как заводская игрушка, что хочется сразу его отремонтировать. Сейчас мы ему сделаем шинку и наложим гипс.

      И вот уже с забинтованной ножкой Бемби семенит за мной к Купаве.

      – Купава, не обижайтесь и поскорее привыкайте к нашей компании. Ведь дорога в цирк вам предстоит именно в этом обществе: Бемби, вы и я.

      Бемби, устав стоять на трёх ножках, укладывается подле меня и изредка просительно толкает мою руку. Крошки хлеба он быстро пережёвывает. Ему нужно молоко, но он здесь пока сам живой завтрак, значит, на кухне мне ничего для него не дадут. Мне становится грустно, что в радость этого дня встречи с Купавой вплелось горькое ощущение, что даже в добром зверином пансионате кому-то нужны живые завтраки. Я пытаюсь снова смотреть на всё глазами сегодняшнего утра, но у меня это не получается. Нужно что-то сделать, что-то совершить, чтобы снять налёт подавленности. Я беру Бемби на руки и тихонько прокрадываюсь к вольеру с дикими голубями. Быстро их серое облачко взлетает над головой, потом рассыпается по карнизам зданий, окружающих нас.

      Я провинилась. Я тоже преступник, как и доктор. Ведь мы обе знаем, что в природе есть хищники, есть свои жестокие законы. Знаем, но хотим забыть, отмести в сторону, потому что на чудо – Бемби мы смотрим глазами человека, а не питона. Мне хочется, чтобы морская львица почувствовала ко мне доверие, но прежде