Фронтовик. Убить «оборотня». Юрий Корчевский

выходным.

      Утром он почистил щеткой мундир, надраил до блеска сапоги. Гражданский костюм надеть бы, да не было его, не заработал пока. Почти все деньги на еду уходили. Денежное довольствие у сержанта невелико, впрочем – и у офицеров оно не намного выше. За награды приплачивали – за орден и медаль, но разговоры шли, что вскоре эти доплаты отменят.

      Пока тетка была на кухне, он вытащил из коробки две банки консервированной колбасы. Небось в больнице харчи казенные, не деликатесами кормят. А девчонке силы нужны для выздоровления. Вот мясные консервы в самый раз будут, с пустыми руками идти неудобно.

      Он сунул банки в карманы шинели, осмотрел себя в зеркало.

      До больницы ехал трамваем, потом еще пешком квартал. Встречные девицы поглядывали на молодого милиционера с интересом, но Андрей их взглядов не замечал.

      Были ли у Лены следователи? Ведь он постовой и вести следствие не имеет права. Но поговорить приватно ему никто запретить не может, соседку пришел проведать.

      В гардеробе он повесил шинель, и ему дали застиранный халат: цвет его из белого когда-то стал светло-серым. Зато банки в карманы халата вошли – не нести же их в руках.

      У медсестрички в отделении узнал номер палаты, где находилась Кутафина, и, постучавшись, вошел.

      Палата была маленькая, на три койки. Лена лежала ближе к двери, слева; рядом на стуле сидела ее мать, почерневшая от горя.

      Андрей тихо поздоровался. Васильевна вскинула глаза, кивнула.

      Андрей подошел к кровати, достал из карманов банки:

      – Это для Лены, ей сейчас усиленное питание нужно.

      Услышав его голос, девушка открыла глаза и сказала едва слышно:

      – Дядя Андрей!

      – Конечно! Вот, проведать пришел.

      Он осторожно примостился на кровати, в ногах.

      – Не помешаю?

      – Что ты, Андрей! Мы рады! – Мама Лены всплеснула руками. – К Леночке вчера из милиции уже приходили. Ты тоже по делу?

      – Нет, просто проведать. Соседи же!

      – Конечно-конечно! Кабы не ты… – Мама Лены замолчала.

      – Успокойся, Васильевна. Девочка жива, поправится. Все уже позади. А ей сейчас положительные эмоции нужны.

      – Подружки к ней сегодня приходили, но их медсестра не пустила. Говорит – не положено, слабая еще доченька-то.

      – Правильно говорит. Вот окрепнет – тогда пускай ходят. Без друзей тоже нельзя.

      – Ну да, ну да! Я разве против?

      – Леночка, – обратился Андрей к девушке, – я тебя утомлять не буду, ты мне всего несколько слов скажи. Как он выглядел?

      – Страшный.

      – Это не примета, – вздохнул Андрей. – Какие-то приметы у него есть?

      – Щетина.

      – Сбреет он ее – и не будет приметы. Он высокий, низкий?

      – Выше вас.

      – Может, шрам у него есть или родинка, бородавка?

      – Не было. Фикса железная вверху справа, и языком он цыкает.

      – Одет во что?

      Соседи на кроватях затихли, прислушиваясь. Будет потом о чем посудачить.

      – Не помню я. Шапка была суконная и тулуп черный.

      Видно