Город каменных демонов. Андрей Ерпылев

от неожиданности.

      Из окна зеленой «шестерки», обшарпанной, но с практически бесшумно работающим двигателем, что и позволило ей подкрасться незаметно, выглядывал мужчина лет пятидесяти и широко улыбался, сверкая сплошным рядом металлических зубов. Внешность водитель имел вполне располагающую, но девушка все же приняла независимый вид.

      – А вам какое дело?

      – Прямое, – еще шире улыбнулся водитель. – Таксист я. Ты с московского?

      – Ну да… – постаралась не заметить «тыканья» незнакомого мужчины журналистка.

      «Он ведь пожилой уже… Мне в отцы годится…»

      – Тогда садись – домчу с ветерком куда нужно.

      – Да, но…

      – По-божески возьму, не боись! Или ты с этими хочешь?

      Таксист кивнул на троих чернявых смуглолицых индивидуумов в кожаных куртках, неодобрительно посматривающих в их сторону от сверкающих лаком красивых автомобилей.

      – Н-нет…

      – Тогда садись. Я только твой чемоданчик в багажник закину…

      Минуту спустя драндулет уже колесил по узеньким, мощенным брусчаткой улочкам старинного города.

      – У-у-у! – только покрутил головой Петрович, как он представился девушке, на ее просьбу отвезти к гостинице. – Скажешь тоже – гостиница! Была у нас одна, так давно уже фью-ють, и нету! Прихватизировали приезжие всякие крутые, москвичи… Я не слишком?

      – Ничего-ничего, я сама не в Москве родилась.

      – А где, коли не секрет?

      – Почему секрет? – вздохнула Вера. – Никакого секрета. Я из Челябинска, в Москве восьмой год. Университет и… – она вовремя спохватилась и прикусила язычок – не хватало еще всякому встречному докладывать о редакционном задании. – И все такое.

      – Восьмо-ой? – присвистнул таксист. – А лет-то тебе сколько?

      – Двадцать пять, – почему-то смутившись, ответила девушка.

      – Двадцать пять? – изумился Петрович. – А я-то думал – студенточка, если не школьница… И по каким делам к нам? Или в гости к кому?

      – Нет, по делам. Работу собираюсь писать по немецкой архитектуре девятнадцатого века, – соврала Вера, решив, что для таксиста такая причина вполне сойдет.

      – Да, архитектуры тут – хоть отбавляй… Удобств мало, а архитектуры – навалом. И девятнадцатого, и прочих веков… Вон, видала? – мужичок, пригнувшись, ткнул корявым пальцем в ветровое стекло.

      Взглянув туда, журналистка различила под крышей одного из темно-коричневых зданий рельефное изображение злобного орла с широко раскинутыми крыльями. В лапах пернатый хищник сжимал дубовый венок с частично сколотой, но все равно хорошо различимой свастикой.

      – Одно время филиал рейхскомиссариата тут размещался, – со значением в голосе пояснил таксист. – Остланд – слыхала про такой? Чины тут берлинские заседали, бывало…

      – А чего же не сбили? – спросила Вера, с трудом обретя дар речи. – Это же…

      – Свастика? А кого у нас это интересует?

      – Как это «кого»?