Бритт Мари изливает душу. Астрид Линдгрен

дники, перевод на русский язык, 2015

      © Нестерова А.С., иллюстрации, 2015

      © Оформление, издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2015

      Machaon^®

* * *

      Всё началось с того, что мама отдала мне свою старую пишущую машинку… Большая, громоздкая рухлядь, от одного вида которой кровь застыла бы в жилах мастера по ремонту пишущих машинок.

      Машинка и вправду страшная-престрашная! Она издаёт ужасающие звуки, когда я стучу на ней. Мой брат Сванте выразил своё мнение о мамином подарке так:

      – Бритт Мари, а ты не думала, как прекрасно, когда неожиданно гасят примус?

      – Как так? О чём ты? – спросила я.

      – Когда ты кончаешь барабанить на этой молотилке, раз в десять прекрасней, – ответил Сванте, презрительно кивая в сторону пишущей машинки.

      Он просто завидовал, в этом-то всё и дело. Он так безумно хотел, чтобы машинка досталась ему! И не ради того, чтобы писать на ней, а для того, чтобы разбирать и снова собирать и смотреть, сколько лишних винтиков осталось в результате его деятельности. Но мама считала, что мне полезно поупражняться в машинописи, и поэтому машинка досталась мне. И я так рада!..

      Но владеть чем-то – это странно и совсем не просто. И фактически ко многому обязывает. Если у тебя есть корова, её надо доить, если пианино – надо хотя бы играть на нём, ну а уж если пишущая машинка – надо писать на ней. Конечно, первые дни я стучала на машинке, как одержимая дикарка. Но ничего существенного не писала – один детский лепет. В конце концов я поняла, что это возмутительное расточительство, просто перевод бумаги, когда на целой четверти листа ничего не написано, кроме как:

      Бритт Мари Хагстрём, вилла

      «Экелиден»[1], город Смостад[2].

      Бритт Мари Хагстрём, пятнадцати лет.

      И ещё имена всех моих сестёр и братьев:

      Майкен Хагстрём,

      Моника Хагстрём,

      Сванте Хагстрём,

      Йеркер Хагстрём.

      А потом снова моё собственное имя:

      Бритт Мари Хагстрём,

      Бритт Мари Хагстрём,

      БРИТТ МАРИ Хагстрём.

      Внизу же Сванте в минуту слабости ухитрился приписать:

      Надоела эта вечная трескотня о Бритт Мари Хастрём.

      Напиши хоть иногда разнообразия ради:

      Аманда Финквист или что-нибудь в этом роде.

      Он, безусловно, был прав, но я-то не была расположена в этом признаться и припечатала:

      Внимание!

      Пишу что хочу на МОЕЙ пишущей машинке.

      Внимание!

      А что вообще-то тебе делать в моей комнате?

      Когда я в следующий раз вернулась к своему письменному столу, то увидела на листе бумаги следующий ответ:

      Об этом деле можешь абсалютно не беспокоиться.

      (Он пишет совершенно безграмотно, мой дорогой братец!)

      Я сделала всё, что в моих силах, дабы «абсалютно не беспокоиться». Но назавтра вставила в машинку новый, чистый лист бумаги и начала печатать невероятно красивое, как мне показалось, стихотворение. Я успела сочинить только две первые строчки, и звучали они так:

      Я странствую при свете звёзд

      и думаю, думаю без конца…

      Но пора было бежать в школу, а когда я вернулась домой к ланчу, Сванте уже завершил моё поэтическое произведение, и оно звучало вот так:

      Я странствую при свете звёзд

      и думаю, думаю без конца,

      и ноги мои так ужасно устали,

      когда прохаживалась я там

      до самого утра.

      И ещё он добавил следующее:

      Не думай, не думай без конца!

      У тебя только закружится голова!

      Постепенно мне становилось ясно, что пишущую машинку можно использовать с бо́льшим успехом. Но как? Печатать на машинке домашние сочинения не разрешается, а писать на машинке дневник вообще нельзя. Да и все эти затеи с дневником мне не по душе. Довериться обыкновенному листу бумаги, который не может даже воскликнуть «Вот как!» в ответ на твои излияния, – какой, собственно говоря, в этом смысл?! Мне хочется думать, что я беседую с живым существом… И я долгое время втихомолку мечтала обзавестись постоянной корреспонденткой, подругой по переписке, чтобы открывать ей своё сердце… Это будет совершенно незнакомая мне, терпеливая маленькая особа, которая слушает и отвечает.

      У многих из школьной молодёжи – из тех, кого я знаю, – есть постоянные корреспонденты. А некоторые пишут даже тем, кто живёт в других странах. Мне нравится думать об этом. Обо всех письмах, что летают взад-вперёд

1

Экелиден – поросший дубом склон (шв.). – Здесь и далее прим. пер.

2

Смостад – маленький город (шв.).