Тайна моего мужа. Лиана Мориарти

самым крепким ругательством в своем лексиконе, поскольку пылала гневом от ее лица. Люси, произносящая «ублюдочный», – это все равно что кроткий и вежливый, законопослушный гражданин, внезапно превратившийся в народного мстителя с ружьем наперевес. Вот почему она так быстро созвонилась со школой. Тесс ее понимала. Маме хотелось действовать – сделать что-нибудь, что угодно, ради дочери.

      – Какую именно из жутких монашек?

      – Где Лиам? – спохватилась мать и неловко извернулась в коляске.

      – Вон там, – подсказала Тесс.

      Лиам бродил по игровой площадке, изучая ее оснащение пресыщенным взглядом шестилетнего эксперта. Присел на корточки у подножия большой желтой горки-трубы и засунул голову внутрь, как будто проводил проверку эксплуатационной безопасности.

      – Я на мгновение потеряла его из вида.

      – Тебе необязательно следить за ним все время, – мягко напомнила Тесс. – Это вроде как моя работа.

      – Конечно твоя.

      С утра за завтраком они обе пытались проявить взаимную заботу. У Тесс оказалось преимущество: имея две рабочие лодыжки, она успела вскипятить чайник и заварить чай за то время, пока ее мама тянулась за костылями.

      Тесс наблюдала, как Лиам подходит к краю игровой площадки, под смоковницу, где они с Фелисити обычно обедали в компании Элоизы Бангонии. Элоиза познакомила их с каннеллони, что было ошибкой в отношении человека с метаболизмом Фелисити. Миссис Бангония давала дочери с собой столько еды, что хватало на троих. Это было еще до того, как вопрос детского ожирения начал всех беспокоить. Тесс до сих пор помнила этот вкус. Божественно.

      Лиам замер, уставившись в пространство, словно увидел, как его мать впервые пробует каннеллони.

      Возвращение в старую школу сбивало с толку, как будто время было одеялом и его свернули так, чтобы разные концы оказались наложены друг на друга.

      Надо будет напомнить Фелисити о каннеллони миссис Бангонии.

      Нет. Нет, не надо.

      Лиам внезапно повернулся и на манер каратиста пнул мусорный бак, так что тот лязгнул.

      – Лиам, – сделала ему замечание Тесс, но недостаточно громко, чтобы он услышал.

      – Лиам! Тсс! – куда громче одернула внука Люси, прижав к губам палец и кивнув на церковь.

      Небольшая компания скорбящих уже высыпала наружу, и теперь они стояли, беседуя между собой со скованностью и облегчением, характерными для участников похорон.

      Лиам не стал больше пинать бак. Он был послушным ребенком. Вместо этого он подобрал палку, взял ее двумя руками, словно пулемет, и принялся молча целиться из нее по сторонам. Тем временем из окна приготовительного класса зазвенели нежные детские голоса, поющие про крошку-паучка.

      «О господи, – подумала Тесс, – где он этому научился?»

      Ей стоит бдительнее отнестись к компьютерным играм, в которые он играет, хотя она невольно восхитилась достоверности, с которой он по-солдатски сужал глаза. Надо будет потом рассказать Уиллу. Пусть посмеется.

      Нет,