Шайтан-звезда (Книга вторая). Далия Трускиновская

почтеннейшие? – гневно говорил Ади аль-Асвад. – С чего это вы взяли, что сегодня нужно отменить трубы и барабаны, возвещающие срок молитвы?

      Он стоял перед склонившимися старцами в одной нижней рубахе и шароварах, а Джеван-курд держал распяленную на руках джуббу из плотного черного шелка – наряд, вовсе непригодный для езды под палящим солнцем, но призванный подчеркнуть величие своего знатного владельца.

      Парчовый халат, в который ради утонченной насмешки нарядили аль-Асвада перед казнью, валялся у его ног.

      – Ради Аллаха, сократи эти речи! – сказал ему аль-Мунзир, который, как Джеван-курд, держал наготове темно-красную перевязь, уложив на сгиб локтя уже прилаженный к ней ханджар в ножнах. – Сейчас они побегут и прикажут дворцовым трубачам трубить! И если срок очередной молитвы не будет возвещен, пока ты надеваешь царскую одежду, то, клянусь Аллахом, они будут раскаиваться из-за того, чего не совершили!

      – Они вообразили, будто у них траур! – раздалось из-под шуршащей джуббы, которую Джеван, смешно встав на цыпочки и зачем-то вытянув шею, поторопился накинуть на голову аль-Асваду. – Траур по пятнистой змее, что ли, решили они объявить?

      – Твой отец до сих пор не найден, о Ади, и брат – тоже, – напомнил аль-Мунзир. – И твой отец настолько обременен годами, что всякое волнение для него губительно.

      – Вот уж по кому я охотно надел бы траур, так это по моему братцу! – воскликнул аль-Асвад, выпрастывая голову из выреза джуббы, а руки – из широких и коротких рукавов. – По его милости ношу я эту проклятую маску!

      Аль-Мунзир высоко поднял перевязь, надел ее на своего названного брата и расправил на правом плече. Аль-Асвад попробовал левой рукой, каково опираться на рукоять ханджара, и отвел ее немного назад.

      Старцы во все глаза смотрели на него, и на их лицах было написано великое подозрение: хотя носящего золотую маску окружали известные им люди, Хабрур ибн Оман, Джеван-курд и Джабир ибн Джафар аль-Мунзир, но с трудом верилось, что под маской – старший сын царя.

      Красная перевязь прижала выпущенные из-под черного же тюрбана длинные кудри аль-Асвада, которые блестели на изгибах завитков не хуже дорогого китайского шелка. Ади высвободил волосы и вскинул голову, чтобы они легли естественно и красиво.

      – Теперь пусть приходят! – распорядился он.

      Хабрур ибн Оман встал рядом с ним, держа перед собой обнаженный ханджар острием вниз. С другой стороны встал аль-Мунзир, тоже достав ханджар из ножен. Джеван-курд вышел чуть вперед, но встал несколько иначе – боком к аль-Мунзиру, держа ханджар на плече.

      Но первым вошел человек, которого бояться никак не следовало, – Джудар ибн Маджид, верный, надежный, сохранивший войско аль-Асвада. За ним шло четверо воинов, залитых в кольчуги.

      – Начальники конных разъездов вернулись и клянутся, что след потерян! – доложил он.

      – Не унесли же их ифриты и джинны! – воскликнул Ади. – Что я должен думать о дворцовой службе? Сейчас они ползают передо мной на животе и утверждают, что мечтали о моей победе! И они же не заметили, как ровно два часа назад из дворца