Курортное убийство. Жан-Люк Банналек

таблеток он наотрез отказался с самого начала.

      – И что же вы ему сказали?

      – Ничего.

      – Но он знал, что непременно скоро умрет?

      – Да.

      Гаррег помолчал, а затем снова заговорил, словно поставив точку:

      – Он был душевно здоровым человеком девяноста одного года.

      Дюпен несколько секунд молчал.

      – Кто-нибудь знал о его болезни, о тяжести его состояния?

      – Не думаю. Мне кажется, это было бы ему очень неприятно. Он никогда и нигде не выпячивался. Он даже однажды спросил, не знает ли об этом моя помощница, и был очень обрадован, узнав, что она никогда не знакомится с медицинской документацией моих пациентов.

      Заметив изумление Дюпена, Гаррег добавил:

      – Он был очень упрямым и своенравным человеком.

      – Но неужели он не ослаб? Ведь при таком тяжелом состоянии другие должны были бы заметить, что он тяжело болен. Ну, по крайней мере в последние недели.

      Никто из опрошенных не говорил, что Пеннек ослаб или плохо выглядел.

      – Видите ли, этот старик обладал невероятной силой воли. Он был очень гордым человеком. Но понятно, что порхать по жизни он уже не мог, и никого это не удивляло – все же ему был девяносто один год.

      Гаррег неторопливо произнес эту цифру и спокойно посмотрел Дюпену в глаза. Собственно, говорить Гаррегу было больше нечего, он все сказал.

      – Спасибо, – произнес Дюпен. – Это была очень важная информация.

      Комиссар понимал, что слово «важная» в этой ситуации было излишне смелым. Пока было вообще непонятно, какое отношение к убийству имело – если, конечно, имело – состояние здоровья Пьера-Луи Пеннека. В данный момент, напротив, эти сведения делали случай еще более запутанным.

      – У вас есть какие-нибудь предположения или идеи в связи с этим обстоятельством?

      Дюпен с большим облегчением воспринял этот вопрос; он ослабил ощущение того, что все время этого разговора комиссар сидел в этом кабинете как пациент. Он заставил себя ответить уверенным тоном, хотя это далось ему с большим трудом:

      – Мы отрабатываем самые разнообразные версии.

      – Понятно, значит, пока у вас нет ничего. Дело, в общем, безнадежное. Почти безнадежное.

      Голос врача впервые за все время разговора изменился, в нем прозвучали сильные эмоции. Он встал и протянул Дюпену руку.

      – Еще раз огромное вам спасибо, доктор.

      Дюпен поспешно встал, пожал протянутую руку и быстрым шагом вышел из кабинета.

      Выйдя на улицу, Дюпен принялся приводить в порядок свои мысли. Пока он не имел ни малейшего представления о том, что ему делать с этой новостью. Но в ее важности он не сомневался. Жертва убийства, человек весьма преклонного возраста, был болен смертельной болезнью сердца. В любой момент – а в данном случае этот оборот надо было понимать буквально – он мог умереть естественной смертью. Он сам знал об этом лучше других. Никто из опрошенных не знал ничего о состоянии здоровья Пеннека и не замечал в нем никаких перемен. Неужели он так искусно скрывал от всех этот факт, как предполагал