Скрипач не нужен. Павел Басинский

пришли, чтобы не соглашаться…»

      Нельзя объяснить, надо почувствовать, с каким озорством этот талантливый самоучка взирал на Небо, словно библейский человек на наготу отца своего. Так вот Ты какой жалкий, противный, беспомощный! Ты старый, как и весь плохонький Твой мир. Я – молод и силен!

      Эхма, кабы силы да поболе мне!

      Жарко бы дохнул я – снега бы растопил,

      Круг земли пошел бы да всю распахал,

      Век бы ходил – города городил,

      Церкви бы строил да сады всё садил!

      Землю разукрасил бы – как девушку,

      Обнял бы ее – как невесту свою,

      Поднял бы я землю ко своим грудям,

      Поднял бы, понес ее ко Господу:

      – Глянь-ко ты, Господи, земля-то какова, —

      Сколько она Васькой изукрашена!

      Ты вот ее камнем пустил в небеса,

      Я ж ее сделал изумрудом дорогим!

      Глянь-ко ты, Господи, порадуйся,

      Как она зелено на солнышке горит!

      Дал бы я тебе ее в подарочек,

      Да – накладно будет – самому дорога!

      Только слепой не заметит в этих не лишенных выразительной силы стихах из ранней поэмы Горького «Василий Буслаев» вопиющей гордыни эстета, который отважился вступить в тяжбу с «пустыми небесами» и даже мечтает выиграть этот безнадежный процесс.

      Понятно, почему его охотно печатали не только народническое «Русское богатство», но и декадентский «Северный вестник», почему с ним заигрывал Мережковский, почему Брюсов приглашал его сотрудничать в своем альманахе. Если Андрей Белый «в небеса запустил ананасом», то Горький – «изумрудом дорогим». Какая, в сущности, разница?

      Чехов, выслушав в исполнении автора отрывок из поэмы, недовольно поморщился:

      – Две последние строчки – не надо, это озорство. Лишнее…

      Это сказал даже не он. Это говорила художественная интуиция, и без религии знавшая, где и чему должен быть положен предел.

      Но совсем не лишнее! Вернее, это лишнее и составляет сердцевину или «душу» творчества Горького. Бунт. Бунт «эстета».

      Проигранный, разумеется…

      В последней и главной книге Горького, «Жизни Клима Самгина», это центральный мотив. Вот вам реальность за сорок лет, как живая. Ешьте ее на здоровье! Я же ее «не хочу», потому что она – чужая. Потому что Верховным Художником остается Господь Бог. Только Он, создавший этот «изумительно прекрасный» мир в совершенстве, мог увидеть, что это хорошо. И промолчать при этом…

      II

      28 марта (16-го по старому стилю) 1998 года исполнилось 130 лет со дня рождения Максима Горького. Наша пресса достаточно широко откликнулась на этот юбилей. Споры вокруг Горького не утихают. Но, говоря о 130-летии Горького, авторы статей забывают о другом, едва ли не более важном юбилее: ровно сто лет назад, в марте 1898 года, вышел из печати первый выпуск «Очерков и рассказов» – книжный дебют Горького, принесший ему неслыханный успех, равного которому не знал до этого ни один начинающий литератор…

      Событие