Рудная черта. Руслан Мельников

и сотворяя из меня то, что было нужно… Что ему было нужно. Его посланцы угадали. Посланцы старца-воеводы отыскали потомка Изначальных Вершителей. Затем, когда случилась беда… когда начался Набег, Олекса передал меня тебе. А ты принял живой дар. Нет, не меня даже – а что во мне. Кровь… да и не ее, по сути. Частичку древней силы, растворенной в ней. Силы тех, кто жил задолго до меня. Так?

      Молчание. Кивок. Едва-едва заметный.

      – Кровь – на кровь, слова – на слова, – тихо отозвался магистр.

      – Ну, да, конечно. – Всеволод невесело усмехнулся. – Моя кровь и твое заклинание должны были закрыть брешь между мирами.

      – Твоя кровь и кровь Сагаадая, и кровь любого воеводы из других Сторож, пробившегося сюда. В воды Мертвого Озера свою кровь пролил бы каждый из вас.

      – Каждый? – Всеволод сверлил собеседника глазами.

      – Каждый, кто мог оказаться потомком Изначальных, – ответил Бернгард. – Так было бы надежнее. Безошибочно и с полной уверенностью распознать среди разных кандидатов истинного носителя древней крови не просто.

      – Эржебетт распознала, – напомнил Всеволод.

      – Эржебет – лидерка. У нее особый нюх на сильную кровь.

      Помолчали. Недолго. Секунду или две.

      – Как много нашей крови ты намеревался выпустить в Мертвое Озеро? – спросил Всеволод.

      – Всю, – коротко ответил Бернгард.

      Пояснил:

      – Чтобы запечатать Проклятый Проход наверняка, крепко и надолго.

      Всеволод понимающе кивнул. Ну да, наверняка и надолго.

      – Для этого, выходит, нас послали сюда старцы-воеводы?

      – В первую очередь – для этого.

      Эх, Олекса-Олекса! Мудрый наставник и коварный обманщие. Хотя в чем тут обман-то? А ни в чем. Ему лишь не открыли всей правды.

      И все же…

      – А нельзя было просто сказать? – сквозь зубы спросил Всеволод. – Все? Сразу? Раньше? С самого начала. О том, зачем мы едем в Эрдейские земли? Так ведь честнее.

      – Честнее, – согласился Бернгард. – Но так – нельзя. Человек непредсказуем. Порой он предпочитает жить ценой гибели своего обиталища. А уж если человек узнает о своей исключительности и избранности, о том, какая… чья кровь течет в его жилах, тогда…

      – Тогда – что?

      – Тогда он еще больше будет расположен забыть о мире вокруг.

      – Думаешь, узнай я правду – отказался бы идти в Эрдей?

      – А что думаешь об этом ты сам? – теперь уже Бернгард заглянул ему в глаза и в душу. Жесткий, острый и холодный взгляд магистра как ножом полоснул. – Согласился бы ты, русич, мчаться сюда не ради обещанной славной битвы и не ради защиты прорванного порубежья, а попросту на убой? Единственно для того лишь, чтобы тебе вскрыли жилы и выпустили в мертвые воды всю – до последней капли – кровь? А если бы даже и согласился – сильно бы ты спешил тогда? Не искал бы в пути любого – оправданного и неоправданного – повода задержаться? Не подумывал бы о возвращении? Не опоздал бы?

      Отчего-то отвечать на эти вопросы Всеволоду