Шантаж от Версаче. Татьяна Гармаш-Роффе

– может, вы уже обратили внимание на то, что я до сих пор вас не выгнал и даже не повысил тона? – я силен. И журналистское образование пригодилось. Вы знаете, что на Западе эта профессия входит в блок специальностей, относящихся к паблик релейшнз? Так что не беспокойтесь за мой диплом, не зря я учился.

      Кису показалось, что он сейчас просто задушит этого наглеца. Выручил опять Реми.

      – Человек, снимавший у вас квартиру, работал с вами? – спокойно сменил тему француз.

      – Нет, совсем нет. У него было свое рекламное агентство.

      – Вы с ним давно знакомы? – снова Реми. Алексей переводил дух, утихомиривая волну гнева.

      – С тех пор, как он снял мою квартиру… Два года.

      – Почему Тимур снимал квартиру, а не купил себе что-нибудь площадью с квадратный километр? – снова включился Кис.

      – Трудно сказать. Я ему такого вопроса не задавал… У него есть дача в Подмосковье. Он там проводит все выходные. А в городе… Может, ему просто не нужна своя квартира, не хотел вкладывать деньги? Или из соображений безопасности? Вы же знаете, нынче народ все больше за город стремится, за высокие заборы с надежной охраной.

      – Адрес дачи есть?

      – Я там никогда не был, и адрес мне как-то ни к чему… А вот телефон есть, Тимур оставил для связи. Сейчас поищу. – Он направился к небольшому дубовому секретеру и вернулся с коричневой с золотым обрезом (в тон к квартире, что ли?) записной книжкой в руках. – Вот, записывайте…

      – Там кто-нибудь живет? – спросил Кис, переписывая номер.

      – Да, там молодая пара. Работники. Парнишка вроде бы сторож, а девушка – домработница.

      – Фамилия Тимура, кстати, какая?

      – Алимбеков. Вы не знали? – с легкой поддевкой спросил Андрей.

      – Проверял просто, – буркнул Кис, – может, она у него разная для разных людей! Этот Алимбеков не был женат?

      – Разведен. У него семья осталась в Узбекистане.

      – Узбек, значит?

      – Наполовину. Московского разлива.

      – Родители живы?

      – Я не настолько осведомлен о его личной жизни… Мать, кажется, умерла. А отец…

      – Мать русская?

      – Да, отец узбек… У него теперь другая семья в Узбекистане.

      – Стало быть, отец Тимура подался на родную землю, а сын, полукровка, остался в Москве?

      – Тимур как-то обронил, что он у себя на родине изгой, что семья отца его осуждает за развод… К тому же у него с мусульманской религией нелады… Не помню точно отчего.

      – А семье помогал, не знаете?

      – Боюсь что-нибудь сказать. Ездил он туда – это точно. Привозил мне фрукты, дыни в подарок. Наверное, помогал, у них семейные традиции сильны. Они женщин презирают, но материально обеспечивают – иначе не мужчина, не джигит. Да и дети там у него.

      – О прошлом его что-нибудь знаете? Чем занимался до рекламного агентства? С какого поля ягода?

      – Не в курсе. Да и что вам это даст? Сейчас в делах все пришлые – кто из армии, кто из партийных чинов, кто из профессуры, кто из рабочих, творческой