Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. М.К. Любавский

с источниками. Прекрасное владение методикой «внешней» и «внутренней» критики при разборе Начальной летописи и других источников, интересное решение вопросов о степени распространенности норм Судебников на территории России, об их соотношении с реальной русской действительностью, ретроспективные экскурсы из века Котошихина в XVI, XV, а то и в XIV век[262]. Все это свидетельство высокого уровня исследовательского и педагогического мастерства историка, находившегося к 1910 г. в расцвете творческих сил. Конечно, решению поставленных задач во многом способствовало привлечение огромного массива источников. Использовались русские летописи XVI–XVII вв., актовый материал из основных русских публикаций конца XVIII–XIX в., Судебники XV–XVI вв., «дворцовые разряды», боярские книги, Уложение 1649 г., записки иностранцев (С. Герберштейн, А. Поссевино, Дж. Флетчер, К. Буссов, А. Олеарий и др.).

      Материалы этих семинаров, представлявших собой как бы сплав источниковедения и историографии, легли в основу курса по «Древней русской истории», читавшегося М. К. Любавским в эти годы и впервые увидевшего свет в литографированном издании 1911 г.[263] Широкие хронологические рамки курса и прямо заявленные во введении позитивистские позиции (объективность в интерпретации исторических явлений) обязывали М. К. Любавского использовать гораздо более разнообразный корпус источников, чем в материалах семинарских занятий. Он привлекает дополнительно в курсе работы греческих, римских, византийских и арабских авторов, церковные уставы XI в., хронографы, жития святых, богословские трактаты и полемическую литературу XV–XVI вв., писцовые книги. Широко используется географическая номенклатура. Интересными выглядят попытки использования в источниковедческом и общеисторическом анализе данных из археологических и этнографических источников.

      Видовое разнообразие источников заставляло историка брать на вооружение методы смежных наук (исторической диалектологии, археологии, этнографии). В источниковедческой критике М. К. Любавский нередко дает толкование исторических фактов с помощью анализа эволюции терминологии, отражающей изменение правовых и политических институтов Русского государства. Применяется им и дипломатический анализ актового материала. Данные письменных источников проверяются и дополняются наблюдениями по географической номенклатуре. Ученый применяет сравнительно-исторический и ретроспективный методы (сопоставляет, например, институты Древней Руси, античного Рима и германского общества II–IV вв.; по источникам Западной Руси XV–XVI вв., отразившим массу архаичных черт права и быта Киевской Руси, реконструирует облик Древней Руси).

      Но все же в центре внимания у историка были законодательные и актовые памятники. Основным становится доказательство «от факта», добытого из источников, несущих якобы объективную информацию (акты, географическая номенклатура). Именно поэтому «древняя русская история» под пером М. К. Любавского предстает как история ее государственных учреждений, политических

262

Карев Д. В. Неопубликованное творческое наследие академика М. К. Любавского // Археографический ежегодник за 1974 год. М., 1975. С. 304–307.

263

Любавский М. К. Древняя русская история. Курс 1910 г. (По запискам студента Я. С. Ильина. Без редакции лектора). М., 1911.