Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. М.К. Любавский

[120].

      Новое положение обусловливало и иные масштабы работы. В 1902–1905 гг. Любавский стал читать курс по «Древней русской истории», вел семинары по теме «Главные источники древней русской истории» (летописи, Русская Правда, Судебник 1497 г.), по историографии и др.[121] Он продолжал также вести курсы по исторической географии и истории западных славян, давал уроки в средних учебных заведениях, исполнял обязанности секретаря факультета, преподавал на Высших женских курсах[122]. Как видим, его педагогическая нагрузка в эти годы весьма внушительная.

      Кроме того, в активе Любавского как исследователя к 1905 г. числилось около 25 печатных работ по истории Великого Княжества Литовского и западного славянства.

      В эпоху революций (1905–1917 гг.). В период революционных потрясений 1905–1907 гг. русская либеральная буржуазия стала ратовать за единение с царизмом, твердой законной властью. Это было характерно и для М. К. Любавского, показавшего себя «академически» мыслящим консерватором[123]. Под напором революционного движения правительство было вынуждено идти на уступки. Так, подачку в виде «Временных правил» подбросили и либерально настроенной профессуре Московского университета. Здесь вводилась ограниченная автономия. Совет университета избрал первого выборного ректора: 3 сентября им стал князь С. Н. Трубецкой, известный русский философ-идеалист и сторонник конституционной монархии. Для управления хозяйственными и учебными делами университета была создана комиссия в составе Р. Ю. Виппера, В. О. Ключевского, М. К. Любавского, В. И. Вернадского, К. А. Умова, К. А. Тимирязева, П. И. Новгородцева, И. А. Каблукова, В. М. Хвостова, А. Б. Фохта, И. Г. Спижарного и Д. И. Дьяконова[124].

      Отрицательно относясь к революционному движению в эти годы, М. К. Любавский считал, что революционные события станут причиной гибели высшей школы на несколько лет[125]. Революция определила и его отношение к основным политическим партиям России. К кадетам ученый по своим убеждениям примкнуть не мог, так как они «не провели достаточно резкой границы между собой и революционными партиями». Умеренно-прогрессивная партия отталкивала его своей «четыреххвостностью» (всеобщая, прямая, равная и тайная подача голосов). Монархические партии были «уж очень ветхозаветны». «Скорее всего примкну к так называемой партии 17 октября, писал Любавский Герье, хотя по-настоящему следовало бы организовать свою партию октроированной конституции»[126]. В предчувствии крайностей Матвей Кузьмич начал серьезно подумывать о перемене рода деятельности, поскольку ожидал в исторической науке «либо господства реакционного деспотизма, либо господства якобинского деспотизма». «И то и другое, отмечал он, одинаково для меня ненавистно»[127].

      В 1908 г. М. К. Любавский был избран деканом историко-филологического факультета и снова активно включился в административную работу не без желания способствовать введению студенческой молодежи в русло академической науки

121

Обозрение преподавания на историко-филологическом факультете императорского Московского университета за 1902–1905 гг. М., 1902–1904. С. 13–16.

122

ОР РГБ. Ф. 364. К. 11. Д. 15. Л. 5.

123

ОР РГБ. Ф. 70. Оп. 48. Д. 13 (Письма М. К. Любавского к В. И. Герье от 11 октября 1904 г. и 8 декабря 1904 г.).

124

Отчет о состоянии и действиях императорского Московского университета за 1905 г. М., 1906. С. 63.

125

ОР РГБ. Ф. 70. П. 48. Д. 14 (письмо М. К. Любавского к В. И. Герье от 27 декабря 1905 г.).

126

ОР РГБ. Ф. 70. П. 48. Д. 15 (письмо М. К. Любавского к В. И. Герье от 2 января 1906 г.).

127

Там же. Д. 15 (письма Любавского к Герье от 2 января 1906 г. и от 12 февраля 1905 г.).