Былины. Отсутствует

была печатная,

      А головище – что ведь лютое лохалище,

      Глазища – что ведь пивные чашища,

      А нос-от ведь на роже с локоть был».

      Хватил-то он татарина за руку,

      Бросил он его во чисто поле,

      Разлетелись у него тут косточки.

      Как тут-то ведь еще Илья Муромец

      Заходит Илюшенька во Царь-от-град,

      Закричал Илья тут во всю голову:

      «Ах ты, царь да Костянтин Боголюбович!

      А дай-ка мне, калике перехожеей,

      Злато мне, милостыню спасеную».

      Как ино царь он Костянтин он Боголюбович

      Он-то ведь уж тут зрадовается.

      Как тут в Цари́-граде от крику еще каличьего

      Теремы-то ведь тут пошаталися,

      Хрустальные оконнички посыпались,

      Как у поганого сердечко тут ужахнулось.

      Как говорит поганый таково слово:

      «А царь ты Костянтин Боголюбов был!

      Какой это калика перехожая?»

      Говорит тут Костянтин таково слово:

      «Это есте русская калика зде». —

      «Возьми-ка ты каликушку к себе его,

      Корми-ка ты каликушку да пой его,

      Надай-ка ему ты злата-се́ребра,

      Надай-ка ему злата ты до́люби».

      Взимал он, царь Костянтин Боголюбович,

      Взимал он тут каликушку к себе его

      В особый-то покой да в потайныий,

      Кормил, поил калику, зрадовается,

      И сам-то он ему воспроговорит:

      «Да не красное ль то солнышко поро́спекло,

      Не млад ли зде светел месяц поро́ссветил?

      Как нынечку-топеречку зде еще,

      Как нам еще сюда показался бы

      Как старый казак здесь Илья Муромец!

      Как нынь-то есть было топеречку

      От тыи беды он нас повыручит,

      От тыи от смерти безнапрасныи!»

      Как тут это поганое Идолище

      Взимает он калику на доспрос к себи:

      «Да ай же ты, калика было русская!

      Ты скажи, скажи, калика, не утай себя,

      Какой-то на Руси у вас богатырь есть,

      А старый казак есть Илья Муромец?

      Велик ли ростом, по многу ль хлеба ест,

      По многу ль ещё пьет зелена вина?»

      Как тут эта калика было русская,

      Начал он калика тут высказывать:

      «Да ай же ты, поганое Идолище!

      У нас-то есть во Киеве

      Илья-то ведь да Муромец,

      А волосом да возрастом ровны́м с меня,

      А мы с ним были братьица крестовые;

      А хлеба ест как по три-то калачика крупивчатых,

      А пьет-то зелена вина на три пятачика на медныих». —

      «Да черт-то ведь во Киеве-то есть, не богатырь был!

      А был бы-то ведь зде да бога́тырь тот,

      Как я бы тут его на долонь ту клал,

      Другой рукой опять бы сверху прижал,

      А тут бы еще да ведь блин-то стал,

      Дунул бы его во чисто поле!

      Как я-то ещё ведь Идолище

      А росту две сажени печатныих,

      А в ширину-то ведь сажень была печатная;

      Головище у меня – да что люто лохалище,

      Глазища у меня – да что пивные чашища,

      Нос-то ведь на роже с локоть бы.

      Как я-то ведь да к выти хлеба