Темные сестры. Опасный Выход. Лана Рисова

затянувшегося безнадежного поиска моих родителей, давным-давно пропавших без вести. Я тогда была совсем маленькой и плохо их помню.

      Она была очень сильной женщиной – моя бабулечка. Сильной и очень красивой. Нам так хорошо было вдвоем в крошечной квартирке. Воспоминания о единственном родном и дорогом мне человеке причиняли боль, но я не позволяла себе плакать из-за этого. Бабулечка не позволила бы. Даже в последние минуты жизни она была строга и прекрасна и говорила, что слезы – это высшее проявление эгоизма. А ей они причиняют боль и не дают уйти спокойно. Она не разрешила мне плакать даже после ее смерти, сказав, что она все увидит и очень расстроится. Что ж, я не разочаровала ее. Я вообще плакала очень редко… раньше. Убаюканная воспоминаниями, я мягко погрузилась в сон.

      Проснулась опять резко от холода и голода. Ноги затекли, и при попытке вытянуть их перед глазами заплясал хоровод зеленых мух. Тьфу, гадость.

      Я съела очередной бутерброд. Воды в бутылке чуть выше этикетки, но внезапно мне стало понятно, что ее хватит совсем ненадолго. А дальше-то что делать? Мерно раскачиваясь, я тихо гудела себе под нос, чтобы слышать хоть какой-то звук. Темнота, хищно облизываясь, ластилась ко мне, как сытая кошка к обессилевшей мыши.

      Слышать… так они меня не слышат!!! Вскочив на ноги, не обращая внимания на недовольство расступившейся игруньи, я завопила что есть сил. Адреналин ударил в голову, бешеный луч от фонаря заметался по невидимому потолку. Горло саднило, но, кружась на маленьком пятачке моей стоянки, я не переставала кричать, замолкая только чтобы прислушаться и набрать побольше воздуха в легкие.

      Не знаю, сколько прошло времени, голос почти сел, и очень хотелось пить. Но внезапно какой-то звук раздался далеко в темноте. Я тут же метнулась туда. Пробежала несколько шагов и остановилась тяжело дыша. Что ж я делаю?! А если показалось? Без воды!! Вернувшись к вещам, быстро надела рюкзак и перехватила этюдник. Чуть склонила голову набок и закрыла глаза, вслушиваясь. Тишина смеялась надо мной, объединилась с тьмой, и вместе они кружили вокруг, как две заклятые подруги.

      За терпеливое ожидание я была награждена далеким перестуком. Немного ослабев от долгого сидения, мои ноги понесли меня на звук. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль – ну и громадная же пещера!

      Стена резко ушла вправо, и, повернув следом за ней, я наконец увидела потолок. Похожий на разверзнутую пасть какого-то чудовища, он весь зарос сталактитами. Но мне некогда было пускаться в сравнения, потому что, отвлекшись ненадолго, я забыла о том, что неплохо бы и под ноги смотреть и, не сбавляя хода, споткнулась о выросший из пола сталагмит. Растянувшись во весь свой средний рост, я очень больно ушибла колени и ободрала ладони в кровь. Фонарик – хорошо хоть не разбился – вылетел из рук. Шипя от боли и жалости к себе, я шарила вокруг трясущимися руками, а потом, стараясь не залить кровью рюкзак, вытащила тряпочки, приготовленные для промакивания кистей, и обмотала ими многострадальные конечности.

      Странный