Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник). Артем Рыбаков

выкрики фельджандарма, который в жестяной рупор сообщал, что движение на дороге восстановлено и можно продолжить свой путь к фронту. Лагерь солдаты, выдрессированные им еще в казармах, свернули за четверть часа, а еще через пятнадцать минут сытые, умытые и отдохнувшие они построились на дороге.

      «Интересно, а куда штабные подевались? – Нойзе обратил внимание на отсутствие давешних приметных машин. – Неужели уехали? Вряд ли, впереди слишком много грузовиков. Наверное, в деревню ближайшую подались, переночевать с комфортом…» – По старой привычке он достал из кармана «молитвенник»{57} и, сам не зная почему, записал свои наблюдения. От того ли, что делал так как минимум половину своей жизни, или из-за каких-то несообразностей, замеченных взглядом старого служаки, как знать?

      Надо сказать, что всеобщего ликования по поводу успешного начала русского похода Карл не разделял. Слишком хорошо он помнил слова отца, потерявшего ногу в августе четырнадцатого под Танненбергом{58}: «Они могут казаться дикарями, у них могут быть командиры, чьи головы вырезаны из дуба, но они знают, как должны умирать настоящие солдаты».

      К тому же, всю свою карьеру прослужив в пехоте, Нойзе был уверен, что все эти ухищрения вроде «танковых кулаков», армад пикировщиков и прочего – не более чем возможность сделать жизнь простого пехотинца чуть легче. «Ну и что из того, что русские остались без самолетов, а их танки сделаны из фанеры? Солдаты у них пока есть… А значит – есть работа и для нас».

      Солнце стояло пока невысоко, а выпавшая утром роса хоть немного, но прибила проклятую дорожную пыль, отчего шагать было легко и, можно даже сказать, приятно! К тому же далеко не все подразделения, вставшие на ночевку, собрались так же быстро, как рота Карла, и дорога была почти свободна, и не приходилось тормозить, упираясь в затылок впереди идущим подразделениям. Пару километров солдаты шли, весело балагуря. Многие курили, что было хорошим признаком – к примеру, вчера днем все так устали, что первые бойцы закурили только после часа отдыха.

      Чуть в стороне над лесом Карл заметил в небе несколько темных точек. Как выяснилось, внимание на них обратил не он один – шедший рядом гефрайтер Болен показал в ту сторону рукой и сказал:

      – Смотрите, парни, орлы рейхсмаршала решили не допустить вчерашнего!

      Многие, услышав такое заявление, заулыбались, а один из новичков даже принялся фальшиво насвистывать «За Канал!»{59}. Когда он дошел до припева, еще двое, такие же юнцы, подхватили:

      Ob auf dem Land, Meer, in der Luft,

      Wir folgen, wenn der Führer ruft.

      Im Sturmgebraus tönt das Fanal:

      Rüber, rüber, über den Kanal![2]

      А спустя десять минут начался ад!

      Когда их заметили, самолеты летели почти параллельно шоссе на расстоянии примерно двух километров, и они двигались назад, в сторону Бобруйска. Ко второму куплету песни следить за ними, не повернув головы, было уже сложно, да и «радость первой встречи» прошла, и пехотинцы

57

Gebetsbuch – «молитвенник», жаргонное название записной книжки ротного старшины в немецкой армии.

58

Битва при Танненберге (26–30 августа 1914) – крупное сражение между русскими и германскими войсками в ходе Восточно-Прусской операции Первой мировой войны. Произошло около Стембарка (польск. Stębark, нем. Tannenberg) – населенного пункта в Восточной Пруссии. В российской историографии данное сражение известно как «самсоновская операция», «самсоновская катастрофа», «операция Гинденбурга».

59

Rüber über den Kanal – один из маршей люфтваффе, хотя исходно это была песня военных моряков.

2

И на земле, и на море, и в воздухе Мы зорко бдим по зову фюрера. И если исчезнет во мраке бури маяк, То все равно вперед – за Канал!