Дальнейшие похождения Остапа Бендера. Анатолий Вилинович

пришлю ее вам.

      Видя, что его поэзия и обещание не произвели не стражей границы нужного впечатления, он совсем упал духом, как вдруг его осенило и он с надеждой выпалил:

      – А вот послушайте стихи, которые очень любил герой революции лейтенант Шмидт. Он вспомнил свои стихи, которые в юности пытался напечатать в газете:

      Светит солнце в голубом просторе неба,

      Легкий бриз гуляет по волнам,

      Выгибает парус белоснежный,

      Чтоб ладья неслась к моим мечтам.

      Туда, где счастья вдоволь,

      Чтобы строить жизнь как тот народ,

      Страны, где пролетарская свобода,

      И Советскою страной она себя зовет!

      Последние строки Остап сочинил тут же в угоду пограничникам. Они остановились и смотрели на декламатора со вскинутой рукой и в одном сапоге. И он продолжил, не охлаждая свой поэтический порыв:

      О, море! Любовь моя!

      Волнующей лазурью волн

      Ты призываешь нас

      К сверженью мирового капитала!

      – Или вот любовное, товарищи, – несло великого сочинителя поэзии:

      О, жизнь моя! Любовь морская!

      Мечта и сладость мук душевных!

      Невидимо несешься по волнам

      И даже робко мне не внемлешь…

      – не в рифму импровизировал он.

      – И эти стихи в газете напечатают? – спросил старший.

      – И эти, – кивнул Бендер, жалостливо глядя на вершителя своей судьбы. – Если… Если бы я смог сегодня подписать гранки, дорогие товарищи, тяжело вздохнул задержанный.

      – Гранки? Это как же понимать, а? – звякнул котелком старший.

      – Ну, значит… первые… контрольные отпечатки, правильно ли все, как я только что прочел.

      – А-а… – протянул понимающе старший и загасил лампу.

      За окнами уже светило солнце, было слышно как с крыши срывались оттаявшие сосульки. Как порывами теплого ветра, весна отогревала зимнюю природу.

      – Да, сейчас не все знают, что эти стихи любил лейтенант Шмидт.

      – А ты откуда знаешь, поэт? – недоверчиво воззрился на Бендера старший погранзащитник.

      – Знаю, от его детей Коли и Васи, – не моргнув глазом, пояснил Остап. И чтобы не дать стражам границы задавать уточняющие вопросы, поторопился сказать: – Я с ними дружу. Хорошие товарищи, настоящие сыны своего отца-героя. Они ездят по городам, рассказывают о своем отце, как он поднял восстание, собирают пожертвования на памятник лейтенанту Шмидту…

      Объяснение Бендера произвело благоприятное впечатление на стражей границы. Некоторое время они молчали, затем Сидоров тихо не смело спросил:

      – Иван Акимович, а может и нам сколько-нибудь на памятник?

      – Можно. И вот что, Сидоров, улик у задержанного нет, нарушение одно – был в погранзоне. – И взглянул на необутую ногу Остапа, сочувствующе отметил: – Сам пострадал, видать… Художник-поэт дружит с детьми лейтенанта Шмидта, – почесал затылок он. – Отпустим? Пусть идет, едри его корень. И без него хлопот не оббираешься…