«Штурмфогель» без свастики. Евгений Петрович Федоровский

дили краткосрочный отпуск. Бодрые, загорелые, молодые, они орали «Милую пташку» и неохотно прервали песню, когда увидели на дороге молодого человека с поднятой рукой. Шофер затормозил. У парня была типичная физиономия северянина – белобрысый, светлоглазый, с конопушками на тонком, прямом носу. Он был одет в полувоенный френч, солдатские брюки. За спиной болтался ранец из рыжей телячьей шкуры, какие носят баварские горные стрелки.

      Узнав соотечественника, летчики ухватили его за руки и легко втянули к себе в кузов. Оказалось, молодой человек ехал в ту же часть к Мельдерсу[1], куда направлялись и летчики.

      Дымящийся от зноя аэродром был почти пуст. Истребители ушли на задание. Солдаты-марокканцы из аэродромной охраны на раскаленных камнях пекли просяные лепешки и лениво отгоняли больших зеленых мух. Чуть поодаль у бочек с водой толпились техники. Они охлаждали воду, бросая в бочку заиндевелые баллоны со сжатым воздухом. Если кто-нибудь опускался в воду, то сразу выскакивал, будто ошпаренный кипятком.

      Новичок подошел к длинному морщинистому механику, который отчаянно растирал полотенцем рыжую грудь. Механику было лет под сорок. Чем-то он напоминал Жана Габена, уже завоевывающего славу на экранах Европы.

      Очевидно, новичок заинтересовал механика.

      – Примите душ, вода холодная, как в Шпрее, – посоветовал он. – Вы сразу почувствуете себя ангелом.

      Новичок покачал головой.

      – Вы к нам?

      – Да. Направлен после школы Лилиенталя.

      – О, туда попадал далеко не каждый! – Механик присвистнул и оценивающе оглядел молодого человека. – Я знал кое-кого из школы Лилиенталя: все сынки богатых папаш, что с толстыми кошельками.

      – Мои родители погибли на пароходе «Витторио», когда плыли в Америку.

      – В двадцать восьмом?

      – Вы слышали о катастрофе?

      – Как же! Об этом писали все газеты. Они были коммивояжеры?

      – Нет. Искатели счастья.

      Механик помолчал, думая о чем-то своем, а потом глуховато проговорил:

      – Тогда многие искали счастья… Механик подал жилистую руку:

      – Меня зовут Карл Гехорсман…

      – Пауль Пихт.

      – Вы были у Коссовски?

      – Я только что приехал.

      – Начальник секретной службы. Когда нет командира, то заменяет его. Вон его палатка…

      Подойдя к пятнистой камуфлированной палатке, молодой человек откинул полог и вытянулся перед рослым, средних лет капитаном, у которого вдоль виска до скулы алел глубокий шрам. Коссовски изнывал от жары, его тонкая бязевая рубашка потемнела от пота.

      Парень положил на раскладной столик свои документы и спросил:

      – Надо полагать, вам обо мне сообщили?

      Коссовски промолчал. Он долго рассматривал документы и наконец откинулся на спинку стула. Его зеленоватые, глубоко посаженные глаза впились в лицо прибывшего:

      – Рекомендации у вас веские… Но почему вы захотели попасть именно в Испанию?

      – Хочется узнать, на что я способен, господин Коссовски.

      – Понимаю. А вот как вы в семнадцать лет научились летать на боевых самолетах, не понимаю.

      – Когда у вас в кармане ни пфеннига, и никого не осталось дома, и вы в какой-то дыре в Швеции…

      – Там вы стали личным механиком генерала Удета?

      – Да. Он и ввел меня в школу Лилиенталя.

      – Почему же вы не остались с Удетом?

      – Хочу заработать офицерское звание на фронте!

      – Прекрасный ответ, – суховато проговорил Коссовски.

      Он снова уткнулся в документы. Повертел в руках диплом об окончании летной школы. Он не привык доверять первому впечатлению.

      – Двадцать два года… – в раздумье проговорил он и вдруг резко опустил руку с дипломом на столик, от чего тот жалобно пискнул. – Идите. Я подумаю о вашем назначении.

      Коссовски встал, пропустил новичка вперед и тоже вышел из палатки. На аэродром возвращались истребители. Они показались из-за невысоких холмов. Шли вразброд. Двукрылые «хейнкели», похожие на майских жуков. Разгоняясь на планировании, они заходили на посадку и, приземляясь, делали «козла»[2].

      – Пилоты измотаны боем, – проговорил новичок.

      – Такое и вам предстоит, – усмехнулся Коссовски.

      – Благодарю вас, господин Коссовски. Ни о чем так не мечтаю, как побывать в настоящем деле.

      Один из истребителей с дымящимся мотором косо промчался по аэродрому, сбил крылом пустую бочку из-под бензина, развернулся, взвихрив пыль, и замер. Техники бросились к самолету. Пилот поднял на лоб разбитые очки, расстегнул привязные ремни, попытался встать, но не смог.

      Гехорсман, растолкав остальных, вытащил его из кабины:

      – Опять вы лезли в самое пекло!

      – Красные ощипали меня, как гуся, – вяло пробормотал

1

Мельдерс Вервер – командир соединения истребителей, действовавших в составе фашистского легиона «Кондор» в период гражданской войны в Испании в 1936–1939 годах.

2

Делать «козла» – на жаргоне летчиков: неправильно садиться. Самолет, не совсем погасив скорость, при соприкосновении с землей подпрыгивает, делает «козла».