Любовь без слов (сборник). Наталья Нестерова

с крупом умирает, а вы разборки устроили, креста на вас, сволочи, нет, никакой врачебной этики на таких извергов не хватит, ни стыда, ни совести, перед Богом вы покаетесь, а перед этим несчастным ребенком будете вечно грешны. Веру почему-то тянуло на религиозную лексику, но при этом она не скупилась на крепкие выражения. Подействовало. На меня в том числе. Навел на резкость и сообразил, что делать. А родные девочки, конечно, перепугались не на шутку. Дальше ты знаешь.

      Вась-Васич не стал в очередной раз поправлять: не девочка, а мальчик. Сказал о другом:

      – Когда невестка со свекровью или зять с тещей на ножах, – дело швах.

      – Эт точно.

      «Славно, что Надюшкина мама любит меня, относится как к сыну, – погружаясь в заветную истому, думал Егор. – Но с другой стороны… Как к сыну – это как к собственности… Продай… сделай… у нас опять кран в ванной течет… почему ты никогда тюбик с зубной пастой в стаканчик не ставишь, а на раковине оставляешь? По кочану! Скажите спасибо, что еще помню, что у меня есть зубы и надо их время от времени чистить. Лучше как моя мама с Надей – при всей любви, но на дистанции. Конечно, надо бы жить отдельно. Отдельно теща не смогла бы. Мы – смысл ее существования. Смысл смыслу рознь… миру мир… До чего же хочется спать! Куда бы мы без тещиной квартиры? Плюс в долг взяли, плюс ипотека… Зато сейчас четыре комнаты… и еще десять лет расплачиваться… Теща – святая женщина, то с внучкой в одной комнате живет, то с внуком, пока кто-то из них не взъерепенится: бабушка храпит… Своего угла у Тамары Геннадьевны нет… Зачем ей свой угол? Наличие бытового недостатка дает женщине возможность демонстрировать угнетенность и, как следствие, право на повышенное сострадание. Взять бы всех этих героинь…»

      – Приехали, эскупап! – толкнул его в бок Вась-Васич.

      – Эс-ку-лап, – по слогам произнес Егор, вываливаясь из машины. – Древнеримский бог врачебного искусства. До бога мне сейчас как муравью до Луны. Да и в бодром состоянии… Пока! Спасибо!

      Его квартира на третьем этаже. Славно и полезно ножками, вприпрыжку по ступенькам… Извините! Ножки не ходють.

      Егор вызвал лифт и вошел в него вместе с соседкой с девятого этажа, которая неодобрительно посмотрела на мужчину, в девять утра мятого и замученного, не способного подняться по нескольким лестничным маршам. Дама, вы правы в принципе, но не в частности! Дамы, они такие – скорые на выводы, исходя из моральных принципов.

      Встречать его в прихожую вывалилось все семейство: жена, сын и дочь, теща и родная мама, приехавшая к ним с утра пораньше. «Что бы вам всем, – думал Егор, здороваясь и раздавая дежурные поцелуи, – не заниматься полезными делами?» Как хорошо и славно, когда тебя любят, нуждаются в тебе! Идеальная семья, и ты в ней бог, царь и воинский начальник. Но богу, даже муравьиному, возможно, отдых не требуется, а царю и генералу после трудов положен. Тем более после трудов, измочаливших тебя до состояния дряхлой половой тряпки.

      – Родные! – обратился к семейству Егор. – Дайте мне пару часиков поспать, и я буду полностью ваш. Минуя ванную, я сейчас рухну на постель,