Последнее действие спектакля. Ирэн Адлер

привезла нас прямо к путям, и тотчас двое мужчин в строгой форме железнодорожников подошли к нам и поздоровались с папой.

      – Месье Адлер…

      – Леопольд…

      Папа энергично пожал им руки и спросил, как обстоят дела.

      Служащие обменялись взглядами, выражавшими некоторую неуверенность.

      – Пока ещё свободно, но… Поторопитесь, поскорее! – ответили они, сняв фуражки.

      – Очень хорошо, – ответил папа. – Спасибо, что нашли нам место.

      Сказав так, он взял меня под руку и повёл в здание вокзала, причём держал так крепко, словно боялся потерять. Последнее воспоминание, сохранившееся у меня о Париже – это железнодорожные пути из окна ресторана на втором этаже и как мы втроём поднимаемся в синий вагон поезда, направлявшегося в Булонь-сюр-мер.

      Машинист дал такой резкий свисток, что я невольно зажала уши. Через несколько секунд локомотив, пыхтя, медленно тронулся с места, облако пара окутало вагон и рассеялось над холодным Парижем.

      Я опустилась наконец на сиденье и только тут поняла, что со мной происходит: мы действительно едем в Лондон!

      Папа уже уткнулся в свою газету, а мистер Нельсон достал из жилета книжечку американского писателя Эдгара Аллана По, который, как он сказал, ему нравится, но вряд ли годится для меня.

      Я вспыхнула. Терпеть не могла, когда кто-то решал за меня, что мне годится, а что нет. Но я тут же забыла о своём недовольстве, потому что меня привлёк чудесный пейзаж за окном – бескрайняя зелёная равнина и лишь кое-где на горизонте волнистые очертания невысоких холмов.

      – Всего несколько лет назад… – проговорил вдруг папа, опуская газету и тоже глядя на прекрасную французскую равнину. – Да нет, что я говорю, совсем недавно, когда мне было столько же лет, сколько тебе, на такую поездку требовалось по меньшей мере два дня. И две смены лошадей. Не говоря уже о бесконечных задержках и остановках, чтобы поесть, поспать, сдать почту…

      Тут я, вспомнив о своём письме Шерлоку, взглянула на мистера Нельсона, и он еле заметно кивнул.

      Значит, письмо уехало раньше нас, мой друг предупреждён о нашем приезде.

      – А теперь, смотрите… Какой прогресс!

      Поезд ненадолго остановился в Амьене. Тут вошло и вышло очень много пассажиров. Высунувшись в окно, я увидела, что синий поезд переполнен людьми и вещами, и только мы трое ехали в отдельном купе.

      Через три часа мы прибыли в Булонь.

      – А теперь что? – спросила я папу.

      – А теперь следуй за мной, – коротко ответил он, словно я была одной из его служащих. Я не обиделась. Я видела, что глаза у него блестят от восторга, как у мальчишки, и знала, что понимание человеческой души, особенно детской, не самое сильное его свойство. Мы с папой либо понимали друг друга с полуслова, либо совсем не понимали.

      Мистер Нельсон удалился, получив категорический приказ проверить наш багаж.

      – Сюда, если не ошибаюсь, – сказал папа и решительно направился к выходу из вокзала.

      Мы вышли на небольшую площадь, заполненную колясками и