Жизнь и деяния видных российских юристов. Взлеты и падения. Александр Звягинцев

Об этом же он говорил с императором и при личной встрече. И снова император выслушал его благосклонно, но в очередной раз быстро охладел к его идеям.

      Знавший Державина в первые годы после отставки литератор С. Жихарев (впоследствии московский губернский прокурор) вспоминал: «С именем Державина соединено было в моем понятии все, что составляет достоинство человека: вера в Бога, честь, правда, любовь к ближнему, преданность государю и Отечеству, высокий талант и труд бескорыстный…», «Это не человек, а воплощенная доброта, но чуть только коснется до его слуха какая несправедливость и оказанное кому притеснение или, напротив, какой-нибудь подвиг человеколюбия и доброе дело – тотчас оживится, глаза засверкают и поэт превращается в оратора, поборника правды…»

      Считая себя обязанным заступаться за невинно осужденных, обиженных и угнетенных, Державин щедро одаривал нищих и дворовых деньгами, покупал для неимущих крестьян коров и лошадей, давал им хлеб, строил новые избы. У себя в Званке он построил больницу для крестьян и даже выслушивал отчеты врача, являвшегося к нему ежедневно.

      В 1808 году вышли первые четыре тома сочинений Державина. В 1809–1810 годах он диктовал свои «Объяснения на сочинения Державина», ставшие, по существу, его автобиографией. В 1812–1813 годах, в разгар Отечественной войны, работал над «Записками», в которых подробно рассказал о своей служебной деятельности.

      Скончался Державин 8 июля 1816 года в любимой Званке и был погребен в приделе Архангела Гавриила в Преображенском соборе Хутынского монастыря Новгородской губернии. После Великой Отечественной войны прах его и жены перенесли в Новгород и вновь предали земле – в кремле, у Софийского собора.

      Александр Николаевич Радищев

      (1749–1802)

«…Душа моя страданиями человечества уязвленна стала…»

      В мае 1790 года на Суконной линии Гостиного Двора столицы, в лавке купца Зотова, появилась книга небольшого формата в мягком переплете. Называлась она скромно и непритязательно – «Путешествие из Петербурга в Москву». В лавке было не более пятидесяти экземпляров, продавалась книга всего две не дели, но этого оказалось достаточным, чтобы о ней заговорил весь Петербург. Один экземпляр купил камер-паж Екатерины II Балашов – так «Путешествие» попало к императрице. Уже первая страница сочинения неприятно поразила ее. Автор писал: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвленна стала. Обратил взоры мои во внутренность мою – и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы…»

      Чем дальше вчитывалась в книгу государыня, тем все больше раздражалась. Автор смело и жестко обличал российские порядки, писал о тяжелом положении крепостных крестьян, злоупотреблениях помещиков, разврате и роскоши, в которых погрязли вельможи, о корыстолюбии и взяточничестве судей, произволе чиновников и других