Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия. Александр Костин

случился с ханом Кобяком. Ничего не имея против того, что Кончак всеми возможными способами стремился вызволить из неволи своих сыновей, Гзак опасался совместного похода русских войск в союзе с Кончаком в Тмутаракань, то есть покорять земли Приазовья и Причерноморья, сопредельные со степными территориями Гзаковского юрта. Даже если он просто пропустит через контролируемые им территории совместные войска русских и хана Кончака, он потеряет возможность грабить богатые византийские поселения вдоль морей на Таманском полуострове и в Крыму. Если все эти территории войдут в состав Киевской Руси, она, как слабеющее год от года государственное образование, вновь возродится, как птица Феникс, и половецкой вольнице наступит конец. Тем более, ему была ненавистна мысль стать вассалом Киевского князя и навсегда потерять свободу кочевого племени, превратившись в оседлых «ковуев» или «Черных клобуков». О последствиях, грозящих всей Половецкой Степи в случае срыва стратегических планов Святослава и Кончака, думать не хотелось. Пожив достаточно долго в условиях степной вольницы, Гзак не желал участвовать ни в каких реформах по принципу «на наш век хватит». Конечно, Гзаку не суждено было узнать, что станется с его Степью через каких-то 38 лет, когда на нее накатят татаро-монгольские войска Субедея и Джебе после покорения народов Закавказья в 1223 году.

      И «союз» русских князей и половецких ханов «состоится», но под настилом из досок, покрытых коврами, превращенный в громадный дастархан, где пировала монгольская знать после разгрома по очереди сначала половецких, а затем русских войск на реке Калке, так созвучной по имени с рекой Каялой.

      И Гзак задумал помешать союзу Святослава и Кончака, а для этого прежде всего нужно было сорвать мирную миссию князя Игоря. Но просто напасть на войско русичей, то есть на союзников Кончака, он по законам степной чести не мог, а поэтому пошел на провокацию. Как уже отмечалось выше, где-то на пограничье юртов Кончака и Гзака войско Игоря неожиданно отклонилось от намеченного пути и, свернув на юго-запад, оказалось не в бассейне Дона-Донца, куда он стремился, а в низовьях Днепра. Академик Б. А. Рыбаков, автор этой версии, указал даже наиболее вероятный участок, на котором располагались первые взятые князьями половецкие вежи, а затем и поле последующего решающего сражения – междуречье рек Самары и Быка.

      Гипотеза академика Рыбакова весьма спорная и по сей день не принята в качестве исторического факта, тем более что в этом районе по розыскам археолога С. А. Плетневой не обнаружено следов длительного пребывания там половцев (отсутствие каменных изваяний). Действительно, зачем было Игорю отклоняться от избранного маршрута и искать себе приключений, нападая на беззащитные половецкие вежи? С. А. Плетнева объясняет этот маневр Игоря тем, что он позарился на легкую добычу, не поняв, что это была коварно подстроенная ловушка. Далее, предоставляя слово самой С. А. Плетневой, предварим его следующими замечаниями. Хотя она и указывает на то, что Кончак со своим войском в этот момент находился далеко от места стычки, но полагает, что подстроенная ловушка – это дело рук Гзака и Кончака, это во-первых. А во-вторых, она, по уже установившейся традиции, считает, что князь Игорь повел свое войско в Половецкую степь, чтобы «ополониться».