Призраки и пулеметы (сборник). Александр Бачило

но пока что мое создание лишено дара речи и возможности даже улыбнуться.

      – Не волнуйся, – сказал я, кладя руку на плечо ребенка. – Не волнуйся, это – мисс Элис. Мое создание. Механоид.

* * *

      Утром, простившись с миссис Бентон, оставшейся опекать Риту (так, оказывается, звали девочку), мы с Мартой и Элис вышли из дома на умытую вчерашней бурей улицу. Элис прижимала к груди папку со своими рисунками, и, не знай я, что лицо механоида остается всегда тем же, каким я его создал, сказал бы, что вид она имела решительный. Я же чувствовал себя прекрасно – приближался миг моего триумфа.

      Экипаж поджидал нас. В другие дни я и сам любил править, но сейчас на козлах сидел Вильям, старый выпивоха, служивший еще у моего отца. Торжественный повод заставил Вильяма одеться опрятно: старый сюртук вычищен, по шляпе тоже прошлись щеткой. Кучер лишь слегка опохмелился, что было заметно по блуждающей, добродушной улыбке.

      – Мистер Виллер! Миссис Виллер! Мисс Элис Виллер! Приветствую вас! Прекрасный день, а вчера гроза-то была – страх божий, а не гроза, думал, смоет нас к чер… прошу прощения, мисс Элис, смоет, в общем, в море. Старуха моя молилась весь вечер, бубнила, а я, грешен, успокаивался бренди. Говорят, к вам полиция вчера приходила, мистер Виллер?

      – Приходила, – помогая Марте и Элис усесться в экипаж, согласился я. – Ночью к нам постучалась избитая девочка.

      – Что же случилось? Да разве могут в нашем городе избить ребенка? Отец напился и отлупил, что ли?

      – Потом, Вильям, потом, – отмахнулся я и следом за Элис забрался в экипаж.

      Тронулись. Глядя на мою Элис, нарядную, как картинка, хрупкую, как живая девочка десяти лет, я не мог отогнать от взора памяти избитую Риту. Ах, если бы отец! Что скажет добряк Вильям, если узнает правду? Всего лишь в квартале от нашего дома, в респектабельном районе чудеснейшего из городов, – грязный притон, в котором издеваются над детьми… Инспектор и доктор были потрясены не меньше нас.

      Я не задергивал шторы, и прохожие, узнавая экипаж, раскланивались: зеленщик, курящий трубку на пороге лавки, – плотный, жизнерадостный, в белом переднике и белых же нарукавниках, мальчишка-разносчик, спешащий из пекарни, две дамы, фамилии которых я вечно забываю, живущие по соседству, – темные платья, пристойные, шоколадного цвета, чепцы, выражение благочестия на вытянутых желтоватых лицах. А вот и доктор, видимо, идет к нам проведать Риту.

      Экипаж затрясло на выбоинах – мы выехали на широкую, разбитую улицу между двумя заводами, и я задернул занавески. Каждый раз при виде гигантских зданий из красного кирпича и леса дымящихся труб, нацеленных в небо, настроение портилось. Сейчас же мне больше, нежели когда бы то ни было, требовалось душевное спокойствие. Супруга, сидевшая рядом, сжала мою руку, я перевел взгляд на ее бледное лицо и понял, что она нервничает даже сильнее, чем я.

      – Дорогая Марта, все будет хорошо, – наклонившись к ней, проговорил я.

      Мисс Элис протянула руку и погладила пышное платье названой матери. Сегодня особенный день, потому Марта согласилась надеть приличный наряд,