Далеко от неба. Александр Косенков

разговору.

      Василий, с наслаждением ступая по траве босыми ногами, вдруг легко перекувырнулся через голову и, став на руки, направился к не сразу его заметившей мужской компании. Рев, как по команде, прекратился. Василий, сделав сначала мост, выпрямился и, показав пацану язык, тоже присел перед ним на корточки.

      – Чего не поделили? – спросил он всех сразу.

      – Не желает умываться, – объяснил Ермаков.

      – Понятно. А мы с ним купаться пойдем. Пойдем?

      – Пойдем, – согласился пацан. – А ты кто?

      – Герой России. А ты кто?

      – Сашка.

      – Залазь, Сашка, на спину. Пойдем воду греть.

      – Чем греть? – спросил Сашка, забираясь на шею Василия.

      – Сначала ногами, потом пузом, – объяснил Василий и направился к воротам.

      – Ты там, герой, мужика мне, смотри, не утопи, – хмуро сказал Егор Рудых. – А то меня Татьяна со свету сживет.

      – Понятно, – согласился Василий. – Я Татьяны тоже ужас как боюсь. Шибко злая? – спросил он расплывшегося в блаженной улыбке Сашку.

      – Не, мамка хорошая.

      – А она нас не завернет?

      – Она в больнице, сестренку мне рожает.

      – Понятно, – с облегчением вздохнул Василий и побежал к реке.

      – Уверен? – спросил Ермаков, выпрямляясь.

      – Васька-то? Шебутной, конечно, но лучше не сыскать, даже не думай.

      – Я к тому, что дело больно серьезное.

      – Без серьеза Героями России не становятся.

      – Так то там, а то здесь.

      – Не боись, здесь, может, еще почище придется. Видал, как они вскинулись? А он еще пальцем не шевелил, приехал только.

      – Кое-чем он уже пошевелил. Думаю, сегодня в больнице несколько бюллетеней точно выпишут. Надо бы поинтересоваться – кому?

      – Бандит нынче хлипкий пошел, чуть что – в больницу. Скоро там коек не хватит.

      – А вот это пока ни к чему, – задумчиво сказал Ермаков. – Рановато еще.

      Ваше мнение, Егор Егорович?

      – По мне – в самый раз. Куда тянуть-то?

* * *

      «Казанка» с Олегом и Машей медленно шла против течения небольшой, но своенравной таежной реки. Олег сидел на моторе, который чуть слышно урчал на малых оборотах, и внимательно следил за частыми поворотами, мелями, плывущим навстречу всяческим таежным сором – сломанными ветвями, бревнами, а то и целыми торфяными островками, сорванными с места еще по большой весенней воде и до сих пор то бесприютно притыкающимися к берегу, то медленно кружащими над бочагами. Маша в накомарнике и мужской егерской «спецуре», напряженно выпрямившись, неподвижно сидела на дне лодки, среди тяжелых рюкзаков и держала на коленях карабин, который, несмотря ни на какие уговоры, категорически отказалась отдать Олегу. За всю дорогу она не произнесла еще ни одного слова и так же внимательно, как Олег, смотрела вперед.

      Перед очередным перекатом Олег заглушил мотор и, выпрыгнув из лодки, по пояс в воде повел её бечевой, чуть приспустив к крутому