Чаша Грааля. Софиология страдания. Протоиерей Сергий Булгаков

и вселися в ны (Ин. 1:14).

      [Вознесение и Евхаристия]

      Это вселение Логоса в мир хотя и составляет центральный факт всей жизни мира, однако совершилось во времени, в опредёленной его точке, и закончилось Вознесением. В этом смысле оно является лишь временным в истории мира и человека, как и всякая отдельная жизнь. Божество из трансцендентной вечности Своей в одной точке коснулось имманентной временности мира. «Царь Небесный… на земли явися и с человеки поживе»[36], с тем, однако, чтобы снова «вознестись на небо», возвратиться в трансцендентное, оставив землю осиротелой и опустевшей… Так ли это? И есть ли Вознесение такое оставление?

      Мы уже знаем, что оно преодолевается чудом Евхаристии, которая выражает собою связь вознёсшегося, прославленного тела с этим миром в евхаристическом веществе, в та́инственном его преложении. Однако есть ли эта связь исчерпывающая, или же наряду с таинством у мира остаётся ещё со Христом и связь природная, и какова она?

      Как истинный человек и новый Адам, Христос принадлежит всему человечеству. В нём Он уже предсуществует ранее Своего воплощения в Своих предках, в той родословной, которою и начинается Евангелие. Но эта генеалогия есть история не только Его плотского естества, но и Его человеческой души, воспринятой Им вместе с кровию от Богоматери. Христос в человечестве Своём реально прикреплён к человеческому роду как Новый Адам, составляя его средоточие, Он ему имманентен. Разрывается ли эта связь крови после Вознесения, перестают ли сыны человеческие быть Его родственниками по крови, чрез Матерь Его, и сестёр, и братьев, и сродников Его, существование которых столь знаменательно подчёркивается в Евангелии?

      На этот вопрос недостаточно ответить одним лишь указанием на Евхаристию. В ней, действительно, преодолевается расстояние между трансцендентным и имманентным чрез преложение хлеба и вина, мирового вещества, в прославленное Тело и Кровь Христовы для вкушения верующими, и это преодоление, конечно, имеет своё основание в однажды совершившемся Боговоплощении. Однако это та́инственное вхождение трансцендентного в имманентное, которое есть всякий раз как бы новое Боговоплощение, хотя и тожественное с единожды совершившимся, всё-таки не выражает имманентности человечества Христа нашему миру и нашему человечеству.

      И остаётся прежде всего недоуменный вопрос: если человеческая кровь Христова составляла центральный импульс всей жизни всего человеческого рода до Его пришествия на землю в Его генеалогии, делала Его «сыном Давидовым», «сыном Авраамовым», «Сыном Человеческим», неужели она отнята от человечества чрез Вознесение, и теперь, после Боговоплощения, оно стало беднее на земле, нежели до него?

      Конечно, против последней мысли можно возражать, ссылаясь на Святую Евхаристию, которую человечество имеет, несмотря на Вознесение, и небесное прославление человечества Христа, сидящего с плотию одесную Отца и тем возводящего человечество в высшее прославленное

36

Догматик, глас 8. – Прим. ред.