Имперская мозаика. Олег Маркелов

ветрами и дождями площадку. Скала, образовав здесь некое подобие неширокой, но длинной террасы, поднималась дальше, но забраться выше не представлялось возможным. Не выпрямляясь, он, словно диковинная ящерица, прополз к краю площадки и залег там, рассматривая открывшийся взору пейзаж, знакомый по виртуальной карте созданной орнитоптерами. Нескончаемая гряда скал стоящих, словно крепостная стена вдоль побережья оказалась, несмотря на приличную высоту, совсем узкой в поперечине. А за этой грядой, спрятавшись в глубокой котловине, сквозь серую пелену дождя просматривался не то небольшой город, не то большая укрепленная база. Каменные строения, отчасти вырезанные в скалах, отчасти сложенные из составляющего их камня, почти сливались с окружающими природными высотами. Не было видно никакого движения, лишь ветер трепал редкие, чахлые растения, чудом росшие среди камней то тут то там. Однако Хаттару не оставалось ничего другого, как наблюдать, в надежде получить хоть какую-нибудь информацию о противнике. Поэтому он, поудобнее устроившись, приготовился к долгому ожиданию.

* * *

      Майкл лежал на огромной кровати умиротворенный и «растекшийся» после бурного утреннего секса. Соя, положив голову на его плечо, выглядела сейчас сытой кошкой, даже что-то тихонько напевала, словно мурлыкая. Выбравшись из ее нежных объятий, Стингрей на подгибающихся ногах поплелся в душ. Тугие, холодные струи смыли приятную слабость, возвращая утраченные силы. Выключая воду, Майкл почувствовал приступ волчьего голода.

      – Я приготовил тебе маленький сюрприз, – он достал полученную накануне от Гаррета новую электронную книжку и снова прилег к остающейся в постели жене, – Его звали Хельгмар. Здесь еще один его стишок. Посмотри.

      Перевернувшись на живот, Соя активировала книжку.

      Свечка горит на столе, в доме тепло.

      Собака лежит у ног, виляя хвостом.

      Кажется, будто бы все как всегда хорошо,

      Но мысли мои не здесь и совсем не о том.

      Мысли и чувства кружатся листвою в осеннем саду.

      Разум – садовник напрасно пытается их победить,

      Ночью, как волк я готов долго выть на луну,

      Днем понимаю, что некого в этом винить.

      Ветер – бродяга коснется тихонько щеки,

      Дым сигарет, как мечты на клочки разорвав.

      Счастья мгновения неповторимы и страшно редки.

      Понял я это, лишь жизнь на гроши разменяв.

      Свечка сгорит, и дома ей не согреть,

      Для этого нужен большой и жаркий камин.

      Но души людские способна она отпереть,

      Теплее их сделать, сама превратившись в дым.

      Хотел бы я быть той свечкой в твоих руках,

      Что сердца коснется теплом своего огонька.

      Дыханье твое ощутить у себя на губах.…

      Но вновь ты с другим, и опять как Луна далека.

      – Слушай, мне уже жаль этого бедолагу. Он, видимо, слишком закомплексован. Или у него другие проблемы.