Распутин. Выстрелы из прошлого. Александр Бушков

скрупулезно выполнять инструкции главы государства! Для сравнения: был у нас не так давно министр дел иностранных, безусловно имевший «свое лицо», самостоятельный по самое не могу, независимая, творческая личность…

      Шеварднадзе его фамилия. Тот самый, что единоличным волевым решением передал США богатые рыбой морские районы, до того законнейшим образом числившиеся за Советским Союзом…

      Нессельроде в подобном вредительстве никогда не был замечен. Дипломат умный, тонкий и гибкий, он много лет служил этаким «амортизатором», умевшим придавать дипломатическую форму резким и прямым порою шагам Николая. Не мешал и не препятствовал, боже упаси – просто-напросто изящно проводил в жизнь все намеченное Николаем. А потому до самой Крымской войны российская дипломатия поражений не знала – и умела отстаивать государственные интересы. При Николае I и Нессельроде с Россией считались так, как никогда более в XIX столетии.

      Колоритный пример. В Париже как-то объявили к постановке посредственную пьеску «из русской жизни», где обстоятельства кончины Павла I излагались в оскорбительной для России и Николая лично форме…

      Николай вызвал Нессельроде. Нессельроде задачу понял. Вскоре в парижских коридорах власти объявился русский дипломат и с благожелательной улыбкой на лице, самым что ни на есть светским тоном сообщил:

      – Господа, вам тут просили передать… Если эта пьеска все же пойдет на театре, мой император пришлет в Париж миллион зрителей в серых шинелях, которые ее старательно освищут…

      Это не анекдот – быль из времен Нессельроде. Афиши исчезли моментально, пьеска провалилась в небытие…

      Толковая внешняя политика как раз в том и заключается, чтобы, во-первых, оборачивать дела к своей выгоде, во-вторых, не допускать поражений, утеснений и проигрышей военного характера. С этой точки зрения политика канцлера Нессельроде, что бы ни плели потом, была исключительно толковой.

      И отличалась она в первую голову откровенным прагматизмом. Без всяких романтическо-эмоциональных заморочек, на которые оказались богаты последующие царствования. Английский премьер-министр Пальмерстон, прожженная бестия, пробы негде ставить, однажды огласил прямо-таки гениальную формулу касательно внешней политики своей империи: «У Англии нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов. У Англии есть лишь постоянные интересы».

      Николаевская внешняя политика этой идее как нельзя более соответствовала. Взять хотя бы отношения с Турцией.

      В конце 20-х годов XIX столетия российские интересы потребовали как раз войны – и русский флот совместно с английским и французским расчесал турок под Наварином – а потом русская армия заняла княжества Молдовию и Валахию (турецкие протектораты), перешла Дунай и овладела крепостью Варна. В результате после нескольких побед султана вынудили (дипломаты Нессельроде, разумеется) передать России восточное побережье Черного моря, признать российское покровительство