Распутин. Выстрелы из прошлого. Александр Бушков

и точка! Я вам не кто-нибудь, а посланник великой Российской империи! Почти требую!

      Австрийские дипломаты и члены иностранного дипломатического корпуса мозоли на языке заработали, объясняя упрямцу: в Вене такой этикет, и касается он всех без исключения, это вовсе не направлено персонально против русских, ну что поделать, раз традиция такая…

      Горчаков дураковал: ну, раз так, я и в здание русского посольства официально не перееду, и верительные грамоты вручать не буду! Засел в каком-то отеле и брюзжал. Кое-как дело уладили, подыскав какой-то компромисс – но легко представить, какая после этого в Вене у Горчакова сложилась репутация и с каким «радушием» к нему хозяева относились…

      К сожалению, именно эти черты характера нового министра иностранных дел заставили иных в России захлебываться от радости: «Политика наша наконец вверена человеку русскому, причем родовитому, потомку Рюрика, сумевшему поддержать достоинство России перед вероломной и двуличной Австрией».

      Ну что тут скажешь? Если достоинства министра измеряются по национальному составу крови – ничего путного не выйдет.

      И ведь не вышло… В заслугу Горчакову ставят твердость, проявленную им в известном скандале вокруг польского бунта в 1863 году.

      Напомню, как было дело. Польских мятежников открыто поддерживали из-за рубежа, в первую очередь Франция, на территории которой в открытую шла вербовка добровольцев. Англия, Франция и Австрия потребовали создания в русской части Польши национального правительства, назначения поляков на государственные должности. Наполеон III стал даже болтать о воссоздании «великой Польши в прежних границах».

      На западные ноты Горчаков ответил твердо: всем указанным державам не стоит вмешиваться во внутренние дела России, ни одно их требование рассматриваться не будет вообще.

      Это правда. Точнее – полуправда.

      Потому что твердая позиция Горчакова объясняется тем, что его спину и в прямом, и в переносном смысле прикрывала Пруссия в лице Бисмарка. Ее эти события задевали вплотную: во-первых, и Пруссия владела частью бывшей Польши, а во-вторых, проект Наполеона III о создании «великой Польши» предусматривал отобрание ее земель не только у России, но и у Пруссии. Так что Бисмарк недвусмысленно заявил, что готов поддержать Россию всеми средствами, вплоть до войны. И сделал России довольно редкое в мировой практике предложение: если возникнет такая надобность, русские войска могут без всяких церемоний преследовать мятежников на территории Пруссии и добивать их там. Пруссия отнесется с полным пониманием и шуметь о нарушении границ ни за что не будет.

      Так что твердость Горчакова проистекала еще и от блестевших за его спиной прусских штыков…

      Иные ставят Горчакову в заслугу и его поступок в 1871 г. – когда он объявил, что Россия в одностороннем порядке разрывает Парижский договор 1855 г., запрещавший ей иметь на Черном море военный флот и строить на тамошних берегах укрепления.

      Увы, тут опять-таки