Ода абсолютной жестокости. Тим Скоренко

а всем разом. Подхожу к колодцу.

      – Ведро.

      Болт уныло крутит рукоять. Ведро появляется на свет. Я опрокидываю его на себя. Холодно, хорошо.

      – Ещё.

      Болт вытягивает второе ведро. Умываюсь тщательно. Затем плюю в ведро и выливаю его на Болта, смеюсь. Болт отфыркивается. Хватаю его поперёк туловища и толкаю в колодец. Болт пытается сопротивляться. Ломаю ему пальцы на правой руке. Болт сдаётся и летит вниз.

      Колодец загажен, по крайней мере, до полудня. Или даже до завтра. Болт бултыхается внизу.

      – Ты зачем это сделал? – спрашивает Лосось.

      Он колет дрова.

      – Пошёл ты… – отвечаю.

      Лосось отворачивается. Он знает, что в такие минуты я опасен.

      Иду к дому. Слышу окрик.

      – Риггер!

      Оборачиваюсь. Это Носорог. Сто пятьдесят килограммов мышц. Слабак, в общем.

      – Чего?

      – Жирный требует.

      – Подождёт.

      Жирный, мать его. Когда-нибудь я ему тоже вломлю.

      В сенях тепло. Прохожу в комнату. Бельва всё ещё в постели, она укрыта по шею, веснушки на её лице искрятся даже в полутьме. Распахиваю ставни. Бельва, щурясь, открывает один глаз.

      – Уже сделал что-то мерзкое, правда? – спрашивает.

      Подхожу к ней, целую, запускаю руку под одеяло, нащупываю её грудь, огромную, пышную, ласкаю.

      Она отвечает на поцелуй, запускает свой язык мне в рот. Целуемся долго. Я возбуждаюсь. Сдёргиваю штаны одним движением. Заползаю под одеяло. Она тёплая и мягкая. Бельвы много, она необыкновенно красива, полной, удивительной красотой.

      Вхожу в неё, рвусь вперёд, она стонет, продолжая целовать меня, обнимает за шею пухлой рукой.

      Минут десять спустя, расслабленный и довольный, встаю с кровати, одеваюсь и иду к Жирному.

      Он ждёт меня в своих апартаментах на втором этаже основного здания. Около него быки – абсолютно одинаковые, никогда их не различал – и Кость. Кость, как ни странно, одета вполне пристойно. Обычно она обходится без одежды. Перед Костью на столике чернила и стопка бумаги.

      Жирный гаденько усмехается.

      – Ты, Риггер, в последнее время стал наглым до полного опупения, – говорит Жирный ехидно.

      Молчу. После паузы Жирный продолжает.

      – Вот ты ради чего тут сидишь? Ради девок красивых, которых в любой момент трахнуть можно. Ради денег, на которые можно этим девкам бусики купить. Ради жрачки вкусной. В конце концов, ради того, чтобы дом был свой, куда вернуться можно всегда. Правда, Риггер?

      Его левый глаз мерзко дёргается. Я не отвечаю.

      – Молчишь… Я ж тебя, Риггер, ни хрена не держу. Иди на все четыре стороны. А раз ты тут живёшь, будь добр исполнять свои обязанности. Что ты вместо них делаешь, а? Зачем Голове-с-Плеч в задницу ручку от лопаты затолкал по самые гланды? Зачем Мормышке уши отрезал? Тебе делать нечего? – Жирный явно распаляется.

      Он берёт со столика тонкий бокал, отпивает вина.

      Продолжить не успевает. Входит Мартилла. Одета, как всегда, вызывающе. Чёрное и красное, грудь обнажена, юбочка – короче некуда, чулки с узорами. Красива, сука, до умопомрачения.

      – Мессир, – говорит, – боюсь, колодец на некоторое время вышел из строя.

      Жирный наклоняет голову вправо.

      – Господин Риггер спустил туда Болта.

      Жирный переводит взгляд на меня.

      – Теперь вот воду испортил. Ты её пить будешь? Нет? А кто будет?

      Молчу. В общем, он прав.

      – Так вот, Риггер, ты знаешь. Управу я на тебя найду, как всегда находил. А теперь, будь добр, приступи к своим непосредственным обязанностям. И если в течение следующей недели произойдёт ещё один инцидент, ты отправишься в каземат, где проведёшь некоторое неприятное время. Пшёл вон!..

      Я сплёвываю на пол. Жирный бешено вращает глазами. Выхожу медленно, покручивая бёдрами, как баба.

      Слышу позади щебет Мартиллы.

      У колодца толпа, человек двадцать. Ничего, попьют пока из другого, недалече ходить. Пробираюсь к колодцу. Болт внизу едва стонет. Жив ещё, придурок.

      Перелезаю через стенку колодца, становлюсь одной ногой в ведро.

      – Опускай, – говорю в толпу.

      Носорог – он в первом ряду – берётся за ручку, крутит. Спускаюсь всё ниже и ниже. Свет – уже маленькое пятнышко наверху.

      Ведро касается воды. Болт цепляется за стенку колодца здоровой рукой. Вылезаю, упираясь ногами в стенки, обвязываю подмышки Болта колодезной цепью.

      – Поднимай!

      Болта уносит наверх. Поднимаюсь за ним самостоятельно, упираясь в стенки руками и ногами. Двигаюсь, кстати, гораздо быстрее ведра.

      Выползаю наверх. Толпа окружила Болта. В центре, над Болтом, Носорог. Смачным ударом в лицо он добивает страдальца. Лицо Болта – кровавая каша, нос вогнан в череп. Два человека из черни поднимают тело