Кащеево царство. Вадим Волобуев

было пожжено, разломано, втоптано в рыхлые сугробы. Югорцы хорошо подготовились к осаде.

      – Ну что, воевода, огнём будем жечь или таран приготовим? – спросил Яков Прокшинич, глядя на ощетинившуюся тыном крепость. – Ворота, я гляжу, у них хлипкие. Двумя ударами снести можно.

      – Можно-то можно, а только пока до ворот доберёшься, уж всех ратников положишь, – возразил Ядрей. – Югорцы горазды из своих луков стрелять. Почто зазря народ губить?

      – Так что ж, осаду предлагаешь?

      – Обмозговать надо…

      Он обернулся к длинной змеевидной ленте оленьих нарт, растянувшейся по льду реки. Задумчиво обронил:

      – И ведь стан нигде не разобьёшь. Один лес кругом…

      – И что с того? – спросил неопытный в ратном деле Сбышек Волосовиц.

      – А то, что в лесу к тебе любой подползти может. Глазом моргнуть не успеешь, как получишь стрелу меж лопаток.

      – И что же делать?

      – Поляну искать надо. Луговину.

      Он опять обернулся, крикнул воям:

      – Стан будем устраивать, ребятушки! Кто место углядит, маши мне.

      Зимний обоз тронулся по льду меж набрякших от мороза ресниц лесного бога. Буреломы сменялись редкостоем, вспученные таёжные болота – выглаженной как скатерть снежной периной, а места для стоянки всё не находилось. Наконец, воевода скомандовал остановку и разослал по окрестным рощам разведчиков. Остальные вои на всякий случай спрятались за щитами. Разведчики долго где-то болтались, наконец, вернулись и сообщили, что нашли неподалёку голую сопку, подобную той, на которой ютился вражеский городок.

      – Двинем туда, – сказал воевода.

      Пока люди проталкивали сани меж задубевших деревьев, лезли на сопку и ставили чумы, Ядрей с боярами, житьими людьми и проводником размышлял над дальнейшими действиями. Дождавшись, пока вои разобьют стан, он отправился ещё раз осмотреть крепость. С ним пошла и вся знать с челядинами.

      Снизу, от еловой опушки, городишко выглядел совсем нестрашно, этакое сельцо, огороженное заплотом. При княжеских сшибках на Руси такие посёлки горели десятками. Но здесь, в подмороженной северным океаном Югре, штурм представлялся делом накладным.

      – Слышь, пермяк, – сказал Ядрей Арнасу. – Может, потолкуешь с ними? Авось так сдадутся?

      – Аптя – кнеса гордый, – с сомнением ответил зырянин. – Не кланяться. Даже с кан спорить.

      – Так-таки и гордый? Вот мы ему зад-то подпалим, чтоб гордость умерить. А ты всё же погуторь с ним. Вдруг уладится.

      – Сделать, войвода, – кивнул Арнас и устремился на лыжах к городку.

      Сбышек Волосовиц вздохнул:

      – С ним пойду. Мало ли что. – Подозвал к себе двух холопов с бронями и отправился следом.

      Ждать возвращения послов пришлось долго. Русичи продрогли до костей, заиндевевшая одежда их переламывалась в складках. Издали слышались весёлые голоса ушкуйников, стук оглоблей, треск хвороста, стук топоров. Ядрей смотрел, как посланцы его вскарабкались на холм, и Арнас замахал кому-то