Настоящая фантастика – 2014 (сборник). Андрей Дашков

два года назад. Миловидная, покорная, уютная смерть.

      Что же делать, лихорадочно думал Олесь, механически пожимая руки подходящим выразить соболезнование колонистам. Может быть, просто удрать? Погрузиться в посадочный модуль, через шесть часов он будет уже на борту, вряд ли вериль дотянется до него через космос.

      Дотянется, осознал Олесь. Уже дотянулся. В одиночку шансы малы, второй пилот необходим, он не сможет дневать и ночевать в рубке без сна, а значит, рано или поздно угодит в катастрофу. Что ж…

      – Нам придется остаться здесь, – сказал Олесь лигирянке на третьи сутки после похорон. – Один с пилотированием я не справлюсь, мы погибнем в пути.

      – А ты не хочешь оставаться, Олесь?

      Олесь не ответил. Всего несколько дней назад он подумывал об этом. Шандора еще хотел уговорить, идиот.

      – Если пожелаешь, мы останемся, Олесь. И если не пожелаешь, улетим отсюда прочь. Просчитывать курс я пока не умею, но обязательно научусь. А нести вахты могу уже и сейчас.

      – Ты? – изумился Олесь. – Ты можешь нести вахту в пилотской рубке?

      – Думаю, да. Я ведь умею почти все, что и ты, Олесь. А остальному вскорости научусь. Это вериль.

      – Вериль… – растерянно повторил Олесь. – Вот оно что. Ты хочешь сказать, что вериль… Что он залез мне в голову и то, что там есть, перекачал тебе? Скопировал меня, так, что ли?

      – Не знаю, – Лайма нервно пожала плечами. – Наверное, так. И не так.

      Олесь смежил веки и с минуту стоял молча, покачиваясь с пятки на носок.

      – Со мной случится то же, что с Шандором? – не открывая глаз, спросил наконец он. – В один прекрасный день меня найдут на полу мертвым? Вернее, найдут нас обоих?

      – Нет, – Лайма подалась к Олесю, всхлипнула. – Не говори так. Вериль это не только кара, это еще и счастье. Он… понимаешь, он… Я не могу объяснить. Ты или поймешь это сам, или нет. Вериль не для двоих людей. Он для одного.

      Олесь отстранился. До него внезапно дошло.

      – Вот, значит, как, – пробормотал он. – Ты сказала сейчас, что землянина по имени Олесь больше нет? Так же, как лигирянки по имени Лайма?

      Лайма не ответила, только смотрела на него влажными серыми глазами.

      Вериль не для симбионтов, мучительно осознавал Олесь. Не для партнеров с параллельными жизненными процессами. И даже не для сиамских близнецов. Вериль просто превращает двух человек в одного. Сливает их сущности воедино.

      – У нас когда-то была присказка, – проговорил Олесь тоскливо. – Жили они долго и счастливо и умерли в один день.

      – Да, – Лайма потупилась. – Вериль дарит счастливую жизнь и счастливую смерть. Тому, кто этого заслуживает. Одному человеку. Который раньше был двумя.

      – Наш вериль еще не в окончательной стадии, так? – уточнил Олесь. – Мы еще не вполне одно целое, но станем им? Это и есть лигирянское счастье?

      Лайма вновь не ответила.

      Олесь смотрел на нее и думал, что видит себя. Он пока еще был самим собой. Частично. И частично – уже нет. Ему было страшно.

      Владимир