Жизнь без Роксоланы. Траур Сулеймана Великолепного. Наталья Павлищева

Баязиду проклясть его, если поднимется против вас или брата. Материнское проклятье самое страшное, Баязид обещал при ее жизни не делать ни шагу.

      – А отцовское разве легче?

      Михримах тревожно вскинула на отца глаза:

      – Вы готовы проклясть Баязида?

      Он смутился, словно застигнутый за чем-то недостойным:

      – Я просто пытаюсь понять, как можно обуздать твоего брата.

      Михримах умна и чутка, она прекрасно поняла, что выразила желание Повелителя точно: он готов проклясть, если придется. А если не проклясть, то казнить, как казнил Мустафу.

      Пыталась заводить разговор о том, что стоило бы отменить проклятый закон Фатиха, тогда шехзаде не будут так драться за власть, ведь этот закон повелевает получившему ее попросту уничтожить остальных. Сулейман хмурился:

      – Твоя мать все время доказывала мне это же, но перед смертью наказала применить закон к посмевшему восстать сыну.

      Михримах пыталась понять, как можно примирить людей в борьбе за власть, разобраться без смертей и кровопролития.

      – Неужели власть всегда ссорит тех, в ком течет одна кровь? Тогда должна быть проклята сама власть.

      Беседы были тяжелыми, подспудно султан понимал, что решать этот вопрос все равно придется, у него два сына, оба крепки физически, а он сам стареет и слабеет. Что будет, если сыновья сцепятся в борьбе за трон?

      Не только говорить, думать об этом не хотелось, потому все чаще отмалчивался, Михримах чуткая, поняла, что, кроме воспоминаний о матери или вопросов строительства все новых и новых мечетей или медресе, с отцом говорить больше ни о чем не стоит. Не советовал вести беседы о власти и братьях и супруг Михримах великий визирь Рустем-паша. Изменить эти беседы могли только отношение отца к дочери, не больше. Повелитель для себя все решил, переубеждать его бесполезно.

      Сулейман действительно все решил, хотя продолжал беседовать с улемами, желая получить фетхву – согласие высшего духовенства на самые жесткие действия против того из сыновей, который пойдет против его воли. Получил…

      Улемы говорили правильные слова, которые не могли облегчить Сулейману задачу морального выбора.

      – Это одна из самых страшных трагедий, когда между отцом и сыном, между братьями встает власть, Повелитель. Но так было всегда, как только власть появилась.

      – Кого из сыновей выбрать? Как вообще можно выбирать из сыновей?

      – Выбрать, Повелитель, можно, только если перестанете думать о них как о сыновьях, о своих сыновьях. Не сердцем – разумом нужно выбирать.

      Он не говорил, что уже выбрал, не сердцем – разумом, давно выбрал. А улемы, понимая это, не спрашивали.

      Понимали не только мудрые улемы, понимали многие, и многие же заинтересованные готовились к схватке.

      При жизни Хуррем после валиде гарем не был всесильным, он совсем не влиял на Повелителя. А вот она сама влияла еще как. Иногда умела парой фраз направить мысли в нужное русло, одним словом вклиниться в его голову. Потом переводила разговор на другое,