Бабья доля (сборник). Маргарита Агашина

заря.

      Промелькнёт прохожий

      возле фонаря.

      И опять ни звука

      на моей дороге.

      Будет та же скука,

      той же быть тревоге.

      Той же быть кручине,

      те же сны приснятся…

      «Как бы мне, рябине,

      к дубу перебраться?»

1947

      Август

      Поздний август пришел без оглядки,

      задохнулся, устал, заспешил.

      Он осинам бордовые латки

      на зелёные платья нашил.

      Под еловые сизые лапы

      побросал с перехлёстом дождей

      сыроежек лиловые шляпы

      и косматые губы груздей.

      Взбудоражил тихоню Ветлугу,

      приподнял и размыл берега;

      разметал по колхозному лугу

      молодые крутые стога.

      В палисаднике вянет крушина,

      жернова захлебнулись зерном.

      На дороге буксует машина,

      до отказа гружённая льном.

1947

      Хлеб 47-го

      Может быть, забудется и это:

      как, проклятым полымем паля,

      жгло хлеба засушливое лето,

      и от боли трескалась земля.

      Как в домах – больным, по уговору —

      береглась последняя трава,

      и сухую липовую кору,

      скрежеща, мололи жернова.

      Но запомню: проливные грозы,

      золочёный колос у плеча,

      длинные, скрипучие обозы

      в бубенцах и лентах кумача;

      и вчера, увидя море хлеба,

      на колени став у поля ржи,

      на голос, поднявши руки в небо,

      плакала старуха у межи.

1947

      Стихи о детстве

1

      Мне ни правдами, ни сказками

      не забыть такой поры…

      Там звенящими салазками

      кто-то падает с горы.

      Там блестят и пахнут шишками

      начала январей.

      Там боялась я с мальчишками

      ловить нетопырей.

      Там ветра поют тростинками

      у маленькой реки,

      и под тонкими осинками

      сидят боровики.

      Там сугробы пахнут вёснами

      (звончей, ручей, журчи!),

      а под мартовскими соснами

      токуют косачи;

      а метелями крылатыми,

      когда вокруг темно,

      ходит серый волк с волчатами

      под мамино окно;

      и, рванув цепями тряскими,

      воют псы у конуры…

      Мне ни правдами, ни сказками

      не забыть такой поры!

2

      …А вечер пришёл, и посёлок улёгся,

      и тучи закрыли луну и звезду.

      И я воровала лиловые флоксы

      в заросшем малиной соседском саду.

      В гривастой траве – ни дорожки, ни следа,

      в обнимку с крапивой стоят лопухи.

      Я ночью однажды из окон соседа

      услышала: кто-то читает стихи.

      И я пробиралась вдоль мокрого сада,

      и боль, и дыханье в груди затая,

      и слышала в окнах: «Гренада, Гренада!»

      И снова: «Гренада, Гренада моя!»

      Я, тесно прижавшись к некрашеной стенке,

      забыла