Большая книга ужасов – 55 (сборник). Ирина Щеглова

я сместился поближе к норе, а вдруг Циркач свалится мне на голову? Но он не свалился. Он спрыгнул на камни и повернулся ко мне.

      – Привет, – сказал он и стал отряхивать колени, долго и тщательно отряхивал, со старанием.

      Все-таки он немного боялся. И руки дрожали, и в глаза старался мне не смотреть. Чтобы его хоть как-то подбодрить, я улыбнулся и протянул ему лапу.

      Это тоже производит впечатление, мальчишка не удержался и пожал. Это как условный рефлекс: если собака протягивает лапу – ее надо пожать, и наоборот, если просят – ты протягиваешь лапу.

      – Ты как? – спросил Пугливый сверху. – Все в порядке? Спокойно?

      – Угу. Давай ящики.

      Пугливый начал опускать в колодец ящики из-под яблок, легкие деревянные ящики, которые Циркач устанавливал друг на друга. Через пару минут в колодце выстроилась пирамида, все понятно, умненькие детки.

      – Надо лезть, – сказал мне Циркач. – Вот так примерно…

      – Кто здесь?! – нервно спросил Пугливый. – Кто?!

      Мы поглядели вверх, Пугливого не было видно, зато он нервно хлюпнул носом.

      – Что такое? – спросил Циркач.

      – Мне кажется, тут кто-то есть… – прошептал Пугливый. – Там шевельнулось…

      – Да это ветер, – сквозь зубы сказал Циркач.

      – Никакой это не ветер! – нервно прошептал Пугливый. – Не ветер! Там черное что-то было! Черное!

      – Спокойно! – Циркач принялся устраивать ящик на ящик. – Спокойно, я уже лезу…

      Он вскочил на ящик и ловко вылез из колодца и тут же позвал меня сверху:

      – Бугер! Давай! Давай лезь!

      Я поставил лапы на коробку, собрался, оттолкнулся, перескочил на второй ящик, оттолкнулся еще и вылетел на поверхность. Свобода. Воздух. Свет. Запахи, много, и со всех сторон, за время сидения в колодце я привык к вязкому запаху земли, мха и корней, я зажмурился от ароматов, обрушившихся на меня, потерял дыхание, несколько секунд ушло на то, чтобы проморгаться и продышаться, и запустить голову.

      А мальчишки стояли и смотрели в лес, не на меня. Обычный сосновый лес, деревья, смола, лето, с одной стороны лето, и кажется, что все хорошо, что ничего не происходит…

      – Я видел! – кивнул Пугливый. – Там же что-то… Пошевелилось!

      Я попробовал воздух. Странно. Лес, обычный сосновый лес, деревья, мох, а между ними воздух, бездвижимое пространство, заполненное дыханием деревьев. Но почему-то неприятно. Мир продолжал меняться, в нем что-то рушилось, рассыпалось и оседало, ткань мироздания растягивалась и дрожала, как воздух над перегретым асфальтом, наверное, от этого и возникали видения. Мне тоже казалось, что за нами наблюдают.

      Или не казалось. Ведь твари добрались досюда.

      – Это от жары, – объяснил Циркач. – Воздух разогревается, начинает подниматься – от этого и представляется… Рефракция называется. Или резонанс…

      Циркач замолчал.

      Все подростки отпетые реалисты, они верят во что угодно – в рефракцию, в дифракцию, в резонанс, во все, но только не в черта. А иногда стоит поверить и в черта.

      – Что «или»? –