Идеальный враг. Михаил Кликин

и Степан, устав стоять, сели на траву. Они не понимали в полной мере, с чем столкнулись. Степан, кажется, до сих пор считал свою находку самым обычным спутником, за которым охотились военные. Глянув на них, Павел подумал, что люди эти живут вне времени. Им все равно, что творится в большом мире. Они ничего не знают о нашествии, о противостоящей пришельцам организации UDF. Это совсем их не касается – здесь, в диком уголке мира.

      – Сержант! – выкрикнул Ухо, и в голосе его звучали страх и предостережение.

      – Что!

      – Я слышу!

      Потрескивание… Теперь и Павел услышал. Словно бы где-то горел костер…

      Не где-то! В самом центре двора!

      – Оно открывается! – взревел сержант Хэллер, передергивая затвор уже взведенной винтовки.

      Яйцо трещало. С его поверхности сыпалась грязь, облетали чешуйки окалины.

      Яйцо открывалось, выпуская созревшую в нем неземную жизнь.

      – Не стрелять! – Сержант подался вперед. Он не раз видел, как вылупляются из яйца экстерры. И он знал, когда будет удобный для стрельбы момент. Секундой раньше – впустую потратишь патроны. Секундой позже – и мелкие стремительные твари, защищающие самку, уже выберутся из скорлупы. – Не стрелять! Ждать команду! Ждать!

      У Павла палец дрожал на курке. И мурашки бегали по коже. Он много раз видел учебные фильмы, сдавал по ним зачеты. Но он впервые вживую, собственным глазами, да еще так близко наблюдал рождение колонии экстерров.

      Яйцо мелко задрожало. Раздались несколько громких щелчков. Потом послышался визгливый скрежет, словно железом водили по стеклу.

      – Приготовиться! – сержант снова передернул затвор, потеряв еще один патрон.

      Напрягшиеся, подобравшиеся бойцы смотрели на яйцо через прорези прицелов. В чью сторону кинутся твари? Удастся ли их опередить? Остановят ли их пули?

      На поверхности шара возникли четыре тонкие трещины. Изнутри потекла на земляной пол густая жидкость.

      И вдруг – словно взрыв! Всплеск, тяжелые брызги во все стороны – яйцо раскололось, раскрылось, распалось четырьмя лепестками, обнажив выстланное проводами, опутанное трубками слизистое нутро. И еще нечто живое, пульсирующее, пока бесформенное, свернувшееся в комок, но уже разворачивающее лапы, ноги, щупальца, хвосты.

      – Огонь!

      Гром штурмовых винтовок взметнул в воздух сенную пыль. За дощатой перегородкой ударили копытами в стену перепугавшиеся лошади. Взревели чужими голосами одуревшие овцы. Заметались под потолком сеновала переполошенные куры.

      Вспышки рвущегося из дул пламени осветили мрачный двор.

      Ожившие винтовки бились в руках бойцов, выплевывая тяжелые смертоносные пули.

      Глухо бухнуло два раза охотничье ружье. Не растерявшийся Иван тут же переломил ствол, выбросил дымящиеся гильзы, торопливо сунул в горячий ствол еще два патрона со свинцовыми пулями, способными свалить вставшего на дыбы медведя. Разрядил дуплетом – два хлопка слились в один.