Хрустальный шар (сборник). Станислав Лем

ты, любимая? – спросил Хьюз, чувствуя, как трудно ему говорить.

      – Да.

      – Я хотел бы наконец увидеться и многое, многое рассказать. Могла бы ты прийти на Хогенштауфенштрассе? Я буду ждать тебя там в машине.

      – Хорошо. – Голос был слегка запыхавшийся.

      – Знаешь, но пусть это будет нашей тайной, хорошо? Не говори никому, где мы договорились встретиться. Я хотел бы, чтобы сегодня вечером ты была только моей.

      – Хорошо.

      – Значит, придешь, да? В половине шестого будет хорошо?

      – Да.

      – Ну тогда пока, любимая, до свидания, я очень по тебе скучал, – выдавил Хьюз и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.

      Он немного вспотел. Взглянув через стеклянное окно кабины, вытер лоб платком.

      На складе, кроме горбуна, был водитель машины – большой, молчаливый, с бочкообразной грудью и узловатыми руками, в испачканном комбинезоне.

      – Будет в половине шестого на Хогенштауфен, – сказал Хьюз, и ему показалось, что он выдал не свою тайну. – Что это? Что вы мне даете? – спросил он, когда горбун опустил затемняющие роллеты и в свете голубой лампочки распаковал полотняный сверток.

      Это была разновидность никелевой ручки, оканчивающейся очень короткой острой иголкой. Ручка удобно лежала в ладони.

      – Когда она сядет, машина сразу двинется. Вы обнимете ее таким образом… – Тут горбун неожиданно приблизился к Хьюзу, обнял за пояс и приставил зажатую в ладони ручку к его спине.

      Хьюз почувствовал укол, дернулся и увидел кривую усмешку на узких губах карлика.

      Шофер, тараща свои почти рыбьи глаза, сидел на продавленном диване, положив грязные ручищи на колени.

      – Камбиоль ведь так не вводится?

      – Я дам вам аконитин. Это лучшее средство. Без звука – результат мгновенный.

      Хьюз оттолкнул протянутую ладонь.

      – Я не хочу. Дайте камбиоль.

      – У нас негде его прятать. Или вы считаете, что тут есть какие-то пещеры и подземелья, двери в шкафах? – усмехнулся горбун. – Что вы делаете? – добавил он писклявым голосом, потому что Хьюз повернулся к нему, сжимая кулаки.

      – Я никогда не убивал женщин, и еще в таких обстоятельствах… Это подлость!

      Горбун положил странный шприц на стол.

      – Как хотите. Я вам не начальник. Я могу пойти вам навстречу в пределах разумного, но вы хотите следовать каким-то рыцарским обычаям во время операции. Это до добра не ведет.

      – Где же ваш граммофон? – грустно спросил Хьюз. – И дайте немного водки.

      Горбун вернулся через минуту с бутылкой и одним стаканом. Хьюз налил, отпил, вновь опрокинул в рот стакан с обжигающей жидкостью.

      «Как бандит, для воодушевления», – подумал он.

      – Итак, вы едете?

      – Дайте граммофон.

      Портативный патефон уже стоял на столе, горбун поднял крышку и вставил иглу. Лейтенант осторожно достал пластинку из конверта, положил на диск и запустил патефон. Раздались первые такты увертюры.

      – Красивый мотив, – шепотом заметил горбун, но в этот момент что-то треснуло и раздался глухой мужской голос,