Женщины да Винчи. Анна Берсенева

вот не вернули историческое название сразу, как только советская власть обвалилась, а потом замяли для ясности. Так и живут в Кирове.

      – Мы привыкли, – сказала Зинаида Тихоновна.

      Ну, раз ей все равно, то уж Белке тем более нет дела до того, как называется неизвестный ей город где-то в лесах.

      Она села за стол и спросила:

      – Ну, что вас интересует про моего деда?

      – Все про него интересует, – ответила Зинаида Тихоновна. – Золотой он был человек. Как у него жизнь сложилась?

      – Да вроде ничего, – пожала плечами Белка. – Хотя, честно вам скажу, я про него мало знаю. Ну, жена у него была, бабушка моя, звали Таисия. Дочь Полина, моя мама то есть. Внучка я. Работал в Склифе. Вот, собственно, и все. – Ей стало неловко за такую лаконичность, и она добавила в свое оправдание: – Я еще не родилась, когда он умер.

      – Полина… – Зинаида Тихоновна покачала головой. – Надо же!

      Белка хотела спросить, почему ее заинтересовала именно Полина и что особенного она находит в этом имени. Но не стала спрашивать. Захочет – сама объяснит, не захочет – так обойдемся.

      – А вы с ним давно были знакомы? – спросила Белка.

      Все-таки старушкино немногословие начало ее раздражать. Сдержанность – качество правильное, но если уж отнимаешь время у незнакомых людей, то зачем говорить загадками?

      – Мы на фронте познакомились, – ответила Зинаида Тихоновна. – В медсанбате. Это много значит.

      – Ну да… – промямлила Белка. – Конечно.

      «Только фронтовых мемуаров нам сейчас не хватает. Особенно Кириллу», – подумала она при этом.

      Они не виделись целую неделю, тратить драгоценное время на старушку было просто глупо. И так хватает условностей, от которых никуда не денешься, одна мадам Елена чего стоит.

      Но на пятой минуте сказать гостье, что пора и честь знать, Белке было все-таки неловко.

      – Он вас лечил в медсанбате? – спросил Кирилл.

      В его голосе ясно слышался интерес, и такой же интерес Белка заметила в его глазах.

      – Нет. – По лицу Зинаиды Тихоновны впервые мелькнула улыбка. – Он командовал медсанбатом, а меня туда сестрой направили. Я на фронт добровольцем пошла сразу после медучилища. Мне восемнадцать только-только исполнилось, сами понимаете, как мне на войне пришлось, среди мужчин. Леонид Семенович меня, можно сказать, от всего этого прикрыл и спас. – Видимо, она заметила интерес к своему рассказу, и речь ее стала свободнее: – Ну а потом его санитарным поездом назначили командовать, и он меня к себе перевел.

      – А потом? – спросил Кирилл.

      – Потом война кончилась, и он к нам в Киров приехал. Стали мы снова вместе работать, в одной больнице – он хирургом, я у него операционной сестрой. В сорок девятом году он в Москву уехал. Вот мне и хотелось узнать, как у него здесь жизнь сложилась.

      Все-таки это было странно. Если бы Белке хотелось что-то про кого-то узнать, она точно не стала бы ждать шестьдесят лет. Но, видимо, в вятских лесах другой ритм жизни.

      – Первое