Лунарушка. Сергей Иванович Недоруб

лесами, усиленными в сравнении с предшественниками.

      Стропы отцепились, отпуская марсоход на свободу. Механический авантюрист не терял времени зря – пробудил электронные схемы, расправил механические сочленения и покатился на круг почета. Зашевелился манипулятор в передней части, готовясь к работе.

      Порыв ветра взметнул облако пыли, которая тут же рассеялась, демонстрируя звездно-полосатый флаг на матовой поверхности пришельца.

      «Фортитьюд» покрутил механической рукой перед собой, изогнул независимые оси, словно выгибаясь перед прыжком. С его вздернутой крыши отделился беспилотник, неуверенно крутя лопастями, сомневаясь, хватит ли ему воздуха. Но словно вспомнив, что у него тоже есть имя, «Хелли» обрел устойчивость и приподнялся над спиной марсохода, обозревая камерами, куда же его занесла техническая мысль.

      *      *      *

      В шестидесяти двух миллионах километров от «Фортитьюда», расправив Солнцу батареи, Международная Космическая Станция светилась энергетикой экипажа всех секторов сразу. В последний раз взглянув на экран с земной трансляцией приземления марсохода, командир российского сегмента Николай Артемьев улыбнулся и мысленно поздравил американских коллег.

      – Смайлик им отошли, – сказал он, поглядывая, как пристегнутый к креслу Сергеенко тщательно, по миллиметру водит джойстиком. – С Томом Крузом.

      Тот последовал совету – на миг отвлекся, дотянулся левой рукой до ноутбука и проворно завозил пальцем по тачпаду.

      В другую смену можно было бы не изобретать таких сложностей, чтобы поздравить соседей. Пусть они и не имели личного отношения к восьмимесячному полету «Фортитьюда», но, несомненно, были рады успешному приземлению марсохода. В стесненных интерьерах станции можно было бы им просто прокричать.

      Но не сейчас. Пока что имелась безотлагательная работа, требующая такой нетривиальной процедуры, как закрытие переборки. В настоящий момент российская часть экипажа МКС в числе двух человек полностью забаррикадировалась в новом модуле, доводя до ума калибровку пульта, назначение которого могло бы показаться весьма интересным, а применение и вовсе невозможным.

      Забаррикадировалась – еще мягко сказано. Кучу ящиков по причине нехватки времени пришлось попросту вытолкать в переходной отсек, и половина барахла оказалась не закреплена. Что и куда успело разлететься – одна невесомость ведает. Артемьев и сам бы за такое по головке не погладил, но приоритет задач сегодня назначал не он.

      – Две минуты, – уточнил он на всякий случай, следя за графиками. Сергеенко коротко кивнул. Все, теперь в их повестке нет ни марсохода, ни коллег. Внимание обоих космонавтов нацелилось на текущую задачу, напрямую связанную с пультом.

      Со своего места командир еще раз критически осмотрел модуль. Казалось бы, с «Наукой» совместно накрутили не первую сотню оборотов вокруг Земли, но не привык он к долгожданному станционному расширению, вытеснившему отстреленный «Пирс» – пусть даже присланная морально устаревшему шлюзу замена оказалась вдвое просторнее. Распрощавшись с привычным отсеком, ставшим почти родным, Артемьев проконтролировал наладку «Науки», лично участвуя в семи из девяти выходов в космос. И продолжал заниматься этим модулем внутри, вплоть до его окончательного встраивания в станцию. Но так и не привык к нему, словно чувствовал, что работать в «Науке» ему придется недолго.

      А затем случился визит очередного грузовика. С ним прибыло несколько ящиков уникального оборудования в компании новичка Виктора Сергеенко.

      К самому парню у Артемьева вопросов не было. Умный, бесконфликтный, лишенный какой-либо предварительной адаптации космонавт вписался в ритм МКС, будто тут и родился. Другое дело должность. Артемьев летал с пилотами, бортинженерами и даже другим командиром. И ни разу – со специалистом миссии.

      Назначение пульта, внешне напоминавшего разросшийся до неприличных размеров холодильник с рядом джойстиков, Артемьев изучил досконально через прилагавшуюся документацию. И, когда понял его назначение, то крепко задумался. Поначалу он решил, что это розыгрыш. Затем долго косился на запаянный наглухо ящик, не веря, что подобную технологию можно засунуть в два кубометра металла и пластика. Даже сейчас, когда они приступили к активации программы, командир еще сомневался. И лишь когда из Королева пришло уточнение с просьбой закрыть переборку «Науки» перед запуском системы – Артемьев убедился, что все это происходит по-настоящему.

      – Компиляция завершена, – не без удовлетворения доложил Сергеенко. – Мы готовы.

      Артемьев посмотрел в необычайно широкий иллюминатор – настоящая роскошь и фишка российского модуля, – прямо на умиротворяющую дугу голубой планеты. Из-за дуги лениво выплывал серый шар.

      – Восход Луны подтверждаю, – произнес он. Шутка удалась – рассмеявшись, Сергеенко встряхнул головой, принимая эмоциональную разрядку. Щелкнув парой тумблеров и поправив наушники, специалист вымолвил:

      – Контроль приняли успешно. «Лунарушка», на выход.

      *      *      *

      С восходящего