Дом, в котором… Том 3. Пустые гнезда. Мариам Петросян

еще, кроме них.

      – Ты знал про них? – подозрительно уточняю я.

      – Спятил? – изумляется Слепой. – Ты же сам только что все рассказал.

      Действительно, я рассказал. Но он не очень-то удивился. Или умело скрыл удивление. Во всяком случае, не переспрашивал и не уточнял.

      Акула между тем зачитывает умников второй, что не отнимает у него много времени, потому что вторая может похвастаться одним единственным изгнанником – несчастным Фитилем.

      – Так его! Ну да… самое верное дело, – гудят через ряд от нас Крысы, после того как «переводчик», насильно лишенный наушников, знаками привлекает их внимание и объясняет, в чем дело. – А как же иначе? Ты давай, слушай, потом расскажешь, – поощряют переводчика, и вся стая дружно втыкает обратно наушники. Вернее, не вся стая, а десять отловленных представителей, что для Крыс уже много, когда речь идет о такой скучной повинности, как отсидка на общедомовом собрании.

      Рыжий с хрустом разгрызает орех и выплевывает скорлупу. Переводчик Крошка со вздохом обращает лицо к кафедре, а Фитиль, которого происходящее касается непосредственно, вообще ни на что не реагирует, сидит, как сидел, безразличный и погруженный в себя, козырек бейсболки опущен по самые ноздри.

      Пропустив третью, где тесты провалили все без исключения, Акула переходит к нам:

      – Четвертая… кха-кха. Могу вас поздравить! Циммерман!

      В воздух взлетает приговор Курильщика, кружит между рядами, как маленький исчерканный воздушный змей, а в воспитательском ряду клювастая голова Р Первого поворачивается и глядит на меня.

      – Тем или иным способом, – шепчу я. – Так или иначе, мы избавляемся от них.

      – Ты говорил с Ральфом о Курильщике? – удивляется Слепой. – Зачем тебе это понадобилось?

      За десять рядов от нас Ральф кривит рот, будто расслышав реплику Слепого, и отворачивается, немного похожий на Курильщика, словно они обменялись на время глазами, специально чтобы удивить меня. Акула разделался со списком шестой в три человека и переходит к девушкам.

      – С чего ты решил, что я говорил о нем с Ральфом? – спрашиваю я Слепого.

      – О, я логик. Светлый ум, – без ложной скромности признается Слепец. – Предположил.

      – Что-то твой светлый ум в последнее время все чаще сбоит.

      Мой самый свежий и последовательный кошмар – Слепой, навечно сбежавший в призрачные леса и топи Обратной Стороны Дома, растение рядом, личность не пойми где. Оставивший меня наедине со всеми этими лицами и кличками, с их страхом и надеждами, жутчайший исход, какой я могу себе представить, и единственный, который, как мне кажется, устроил бы самого Слепого. Мой страх доступен слуху даже менее острому, чем его слух, но он только смеется, превращая в шутку то, что совсем не смешно.

      – Перерабатывает, – говорит он, подразумевая свой светлый ум. – Все на свете нуждается в отдыхе.

      – Только не за мой счет, – прошу я его. – Пожалуйста.

      Слепой сразу делается серьезен.

      – Нет,